Данилов оттолкнул вертлявого:— Сделай так, чтобы я тебя искал.Давясь матерщиной, отошел вертлявый. Сел за столик к своему дружку.— Ты видишь, Туз, что он со мной делает?— А ты к чужим марухам не лезь.Туз ел и пил. Жадно, много, не обращая ни на кого внимания.— Олежек, — капризно протянула Нина, — возьми ликеру и шоколад домой.Данилов бросил деньги на стойку:— Три бутылки «бенедиктина» и две коробки шоколада.Буфетчик с поклоном начал упаковывать заказанное. Протянул сверток.— Прошу-с. Ждем-с. Дорогой гость.Данилов и Нина вышли в прихожую.А вертлявый вскочил, вбежал в соседнюю комнату, пробрался к крупье.— Кто это был, Кот? Что за фраер?— Какой?— А тот, что банк рванул.— Из Питера, Сеня, налетчик. Студент кличка. Он на Лиговке ломбард грохнул, трех красноперых замочил.— У-у, — с ненавистью протянул Сеня, — понаехало залетных. Московским уже авторитета нет.
В комнате у стола сидели четверо, в кожаных тужурках, в фуражках со звездами.Собан развалился на диване. Сидел тяжелый, сытый, в расстегнутой жилетке. Большое его гладко выбритое по-актерски лицо светилось покоем и добротой.— Сегодня вечером приедете, — точно и резко, словно командуя перед строем, говорил Копытин. Он стоял спиной к окну, прямой и строгий, как на плацу. — Приезжаете, говорите, что из ЧК, — продолжал он, — берете драгоценности.— Хозяев глушить? — спросил Семен.— Нет. Только попугать. Пусть по городу слух пойдет, что ЧК грабит.Собан захохотал. Встал, большой, плотный, сытый:— До ночи здесь сидеть будете, наши там смотрят на всякий случай.Часы в кабинете Манцева пробили пять раз.Василий Николаевич поднял голову от бумаг, покосился на телефон. Молчит. Он опять углубился в бумаги.В дверь постучали.— Войдите.— Разрешите, Василий Николаевич, — вошел Козлов.Манцев вскочил, вышел из-за стола.— Степан Федорович, что так долго? Садитесь.— Василий Николаевич, Мартынов велел передать, что вроде сегодня.— Факты?— Приходил человек из домкома насчет ремонта электричества. Проверили: домком никого не посылал, и человека такого там не знают.— Он заходил в квартиру?— Да. Всю обошел, проверял проводку.— Что еще?— Несколько раз телефонировали. Хозяин трубку поднимает, а там молчат. К соседке заходили двое. Представились — из милиции.— Зачем приходили?— Расспрашивали, нет ли посторонних. Теперь, дворника пытали, что, мол, и как, есть ли чужие, не было ли чекистов.— Дворник, кажется, вы?— Так точно.— Наверняка они придут сегодня. Действуем так. Если с ними приедет Собан, что маловероятно, то брать сразу. Если его не будет, пускайте Студента. Кстати, передайте Мартынову, что Данилов вел себя очень точно и правильно. Так сообщили наши люди из игорного дома. Поезжайте, Степан Федорович, начинайте операцию.Козлов вышел.Манцев поднял трубку:— Барышня, центр, 5-36… Александр Петрович?.. Это Василий Николаевич… Да… Товар вечером прибудет.Бахтин, постукивая тростью, шел по темной Маросейке. Его догнал извозчик:— Ваше сиятельство, гражданин, товарищ…Бахтин повернулся, разглядывая скучное бородатое лицо. Потом сел в санки.— Сверни-ка, братец, в Колпачный.— А нам, барин, что день, что вечер, зипун не греет.У двух тускло светящихся окон в первом этаже Бахтин толкнул тростью извозчика в спину.— Тпру-у.— Жди.Бахтин открыл дверь, на которой полукругом белела надпись: «Продажа случайных вещей». Звякнул над дверью колокольчик.Бахтин огляделся, маленькое помещение магазина было пустым. Под стеклом на прилавке лежала всякая чепуха: шпоры, снаряжение офицерское, фотоаппарат, кожаные и деревянные портсигары, тарелки.Бахтин постучал тростью по колокольчику.— Иду, иду, — послышался из глубины старческий голос. Внутренняя дверь раскрылась, и появился старичок, невидный, сгорбленный. — Чего изволите… — начал он и узнал Бахтина.— Господи, счастье-то какое, Александр Петрович! — Глазки старика засветились ласковостью, лицо разгладилось. — Господи, сподобился перед смертью увидеть.— Тебе, Фролов, на небе жизнь длинную отмерили. Так что не скромничай.— Забыли, совсем забыли старика, господин надворный советник.— А ты, Фролов, душой извелся, видать. Где говорить будем? Здесь или в комнатах?— В комнатах, в комнатах. Сейчас, только лавку запру.Он вскользь поглядел на Бахтина, настороженно и быстро.Они прошли в квартиру, соединенную с лавкой маленькой дверью.Гостиная была похожа на жилье мелкого чиновника. Бархатная скатерть с кистями на круглом столе. Громадный, как замок, буфет, лампа под зеленым абажуром на цепях под потолком, диван с зеркальцем, плюшевое кресло в чехле.— А у тебя, Фролов, все по-старому… Впрочем…Бахтин подошел к дивану. Над ним висел картонный плакат с плохо выполненными фотографиями и надписью: «Вожди революции».— Вместо государя императора повесил?— Именно, именно. Каждая власть от бога. — Фролов назидательно поднял палец.Бахтин сбросил шубу на диван, сел за стол.— Дело у меня к тебе, Фролов.— Значит, вы, Александр Петрович, снова вроде как по сыскной части?— Снова.— Ай-яй-яй. Потомственный дворянин, надворный советник, орденов кавалер императорских…— А ты, братец, никак, монархист?— Спаси бог, спаси бог, — Фролов перекрестился. — Только как же так? До нас слухи доходили, будто в семнадцатом вас товарищи шлепнули. А вы опять, значит? — голос старичка стал жестким.— Значит, опять, Фролов.— А мы-то обрадовались…— Рано.— Значит, опять по сыскной части. А не боитесь, Александр Петрович? Время-то не прежнее. Лихое время, разбойное. Власть слабая. Слыхали, намедни шестнадцать постовых замочили. Значит, не боитесь?— А когда я вас, хиву уголовную, боялся. Вспомни, Каин?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24