Он схватил меня за шиворот и потащил на крыльцо. Я не сопротивлялся: уж очень был рад, что избавился от собак.
Втолкнув меня в сени, сторож снял фонарь со стены. На лавке дремал безусый стражник, держа ружье между колен.
- Вот! - торжествующе крикнул сторож. - Я поймал его, пока ты сны видел! Тот?
- Тот! - отвечал стражник, протирая глаза. - Рожа черномазая, - видать, что итальянец.
- Ну? - грозно крикнул сторож, выпятив грудь. - Признавайся, малый, где она у тебя? Отвечай добром, а то мы с тебя семь шкур спустим!
Я невольно прижал к себе Геновеву. Неужто они уже знают?
- Куда ты её запрятал?
- Я не украл её, это Мартина кукла… - забормотал я.
- Э, да чего там разговаривать! Его надо обыскать! - И сторож стал стаскивать с меня куртку. Стражник лениво помогал ему. Я как волчок бился и вертелся в их руках, локтями и зубами защищая Геновеву, но сторож всё-таки вырвал её у меня. Стражник поднёс фонарь.
- Кукла! - воскликнули они оба в один голос и замолчали.
Я тоже молчал. Свет от фонаря золотил деревянное личико Геновевы.
- Тьфу! - сказал наконец стражник. - И на черта ты, малый, таскаешь с собой куклу?
- Постой, друг! - Сторож поднял вверх толстый палец, похожий на сосиску. - Меня не проведешь! Я недаром служил на границе и контрабандистов вылавливал! Эта кукла у него неспроста! Он в неё что-нибудь запрятал.
И сторож стал трясти многострадальную Геновеву.
- Не трогайте куклу! Вы её испортите! - кричал я.
- Да ну тебя, брошка чуть не с ладонь, где она уместится в кукле-то? - сказал молодой и отобрал Геновеву у сторожа.
- Знаем, знаем, он, может быть, брильянты повыковыривал и в куклу спрятал… Знаем мы эти штучки. - И сторож, выхватив Геновеву у стражника, продолжал её теребить.
- Какая брошка? Какие брильянты? Отдайте мне куклу, меня мейстер Вальтер ждет! - орал я.
Сторож бросил Геновеву и почесал за ухом.
- Ну что ж, посадим его в холодную, а завтра отправим в Тольц, там разберутся… - зевая, сказал стражник.
Он толкнул меня в тёмный чулан и запер дверь. Я упал на охапку соломы и, сжимая в руках растрёпанную Геновеву, раздумывал: за что они меня схватили?
МАЛЬЧИК С ОБЕЗЬЯНОЙ
Я проснулся на заре. Сквозь маленькое оконце брезжил свет. За дверью слышались голоса.
- Как, ещё один? - спросил стражник.
- Ну да, тот самый. Я поймал его, когда он кур воровал у старого Штрумпфа, - ответил незнакомый голос.
- А это кто? Сущий чертёнок!
- Обезьяна. Видишь, он её за деньги показывает. Ну и народ! Вчера одного с куклой поймали, сегодня другого с обезьянкой… оба черномазые…
- Такое уж их дело…
Дверь отворилась, и стражник втолкнул в чулан оборванного мальчишку. Он с размаху упал на солому рядом со мной и захныкал, размазывая грязь по лицу. На его плече, крепко уцепившись за рваный ворот, сидела серая обезьянка. Матросы привозили таких из дальних стран и разгуливали с ними по докам Венеции. Обезьяна смотрела на меня блестящими, как пуговички, глазами, хлопала красноватыми веками и маленькой тёмной ручкой поправляла свой ошейник. Потом она тоже захныкала и полезла к мальчишке под куртку. Он оттолкнул её и сказал по-итальянски:
- Пошла прочь, Бианка!
Я взглянул в измазанное лицо мальчишки и ахнул: Пьетро! Да, это был Пьетро из театра Мариано, лукавый Пьетро, наш вечный обидчик, - но как же я обрадовался ему на чужой стороне!
- Пьетро, миленький, откуда ты? Куда идешь?
У меня даже голос оборвался от радости. Пьетро взглянул на меня и усмехнулся. Он, казалось, ничуть не удивился нашей встрече. Потом он отвернулся и заворчал:
- Черти… Привязались ко мне с какой-то брошкой… Дурак я, что ли, брошки воровать, - за это и повесить могут…
- Да как ты сюда попал? Мариано тоже здесь? Почему вы не подождали нас в Падуе? Знаешь, мы хотели вас догнать по дороге в Тироль, мы везде про вас расспрашивали… Куда вы пошли из Виченцы? - засыпал я Пьетро вопросами.
Пьетро презрительно подёрнул губами.
- Мы вовсе не заходили в Виченцу. Мариано нарочно соврал на постоялом дворе, будто мы идём в Виченцу, чтобы след запутать.
- Чтобы след запутать? - ахнул я.
- Ну да. Ты думаешь, нам больно хотелось с вами связываться? Мариано то и дело говорил: «Как бы мне избавиться от этих щенят!» Денежки вашего синьора Гоцци он ещё в «Белом олене» прокутил! - с удовольствием рассказывал Пьетро, насмешливо поглядывая на меня.
- Куда вы пошли потом?
- Мы жили в одной деревне у брата Мариано, поджидали, пока из Венеции придёт старый Якопо со своей скрипкой. Ведь без музыки нельзя давать представление. Ну, когда Якопо пришёл, мы тронулись в путь. Были в Швейцарии - хорошо заработали.
- Значит, театр Мариано здесь теперь?
Пьетро сразу помрачнел и выругался.
- Почем я знаю, где его черти носят! Мариано бросил меня, как собаку. Хорошо ещё, что обезьяну мне оставил!
Тут Пьетро рассказал, как он заболел горячкой я Мариано оставил его у одной старухи, а сам уехал. Пьетро выздоровел и пошёл по деревням, показывая свою обезьянку. Ему хочется вернуться на родину. Ему надоела до смерти чужая сторона. Обезьянка пляшет, кувыркается, представляется пьяной и умеет притворяться, что умерла. Но им мало подают. Живут они впроголодь.
- Вчера одна важная барыня с маленьким барчуком смотрела-смотрела на обезьянку, заставляла её кувыркаться целый час, а знаешь, что подала? Медный грош! А Бианка любит сахар… - Обезьянка глухо закашляла, поглаживая себя по мохнатой груди.
- Я про вас обоих слыхал. Знатно живёте, у немца работаете… - прибавил Пьетро и с недоброй усмешкой оскалил зубы. - А уж твоя сестра… - он махнул рукой.
- Моя сестра? - удивился я. - Ты слышал про мою сестру?
Передо мной встали бледное лицо и чёрное платье Урсулы, какой я видел её в последний раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60