. Отец матери Антонин Яреш сторожил поля и рыбные пруды князей Швар-ценбергов, первоначально — в Крчи у Противина. Родители познакомились в Писеке. Йозеф Гашек там учился и жил у Ярешей, которые к тому времени перебрались в окружной город. Но свадьбы им пришлось ждать тринадцать лет; когда отец Ярослава женился, ему было тридцать пять.После смерти жены дед Яреш переселился к дочери в Прагу и водил маленького внука гулять на Карлову площадь. Рассказы деда стали позднее основой новелл Гашека о ражицкой сторожке, которые очаровывают читателя сходством со старинными картинками.Смутные воспоминания о родном южночешском крае служили идиллическим контрастом к горьким детским переживаниям в обстановке большого города. Семью Йозефа и Катержины Гашеков, состоявшую из Ярослава, его брата Богуслава, который был на три года моложе, и воспитанницы Марии, сироты, оставшейся после смерти брата Йозефа — Мартина, постиг удел нищающей интеллигенции. Постоянными их спутниками были заботы, нужда, всегдашняя неуверенность в завтрашнем дне. Эта участь наложила отпечаток на довольно мягкий характер Йозефа Гашека, который, как говорят, именно потому ожесточился, озлобился и стал пить. Во время эпидемии гриппа в 1898 году он заболел, был вынужден согласиться на операцию почек и вскоре умер, не дожив до пятидесяти. Ярославу было тогда тринадцать лет.Материальное положение семьи после смерти кормильца резко ухудшилось. Единственной финансовой основой для займов в момент крайней нужды было приданое двоюродной сестры Марии (15 000 гульденов), к которому честный и совестливый учитель Гашек прежде не позволял прикасаться.Мать писателя Катержина пыталась бороться с жестокой судьбой, ибо это была женщина решительная и энергичная. На небольшую компенсацию, полученную из банка, она во время каникул отправилась с детьми в родную деревню — Крч у Противина. После краткого пребывания там поехала в Водняны и Скочицы, где пришлось переночевать прямо на соломе, а затем — в Злив и Мыдловары, чтобы навестить родственников мужа. Эти каникулы были единственным светлым воспоминанием в ее вдовстве. Дальше ее ждет уже только нищенское прозябание, необходимость отказывать себе во всем, шитье белья по заказам магазинов, жизнь в дешевых квартирах штепанского квартала.Для обстановки детства Гашека весьма характерны частые переезды с места на место. Из многоэтажного благоустроенного дома на Школьской улице, где родился Ярослав, его родители через год переезжают на Ечную улицу в дом Швантля. Сюда к ним перебрался дед Антонин Яреш. В следующем году они переезжают в дом Подушека на Карловой площади, где живут в задней части дома, выходившей на так называемую Собачью улочку. Здесь родился младший брат Гашека Богуслав. Через три года мы находим Гашеков в доме «У психиатрической больницы», на углу улиц На боишти и Сокольской. Спустя год они занимают маленькую квартирку в соседнем доме Зелингера. Не проходит и полутора лет, как семейство Гашеков вновь переселяется, на этот раз на Штепанскую улицу, в дом, находящийся против школы, которую посещают оба мальчика. Через два года Гашеки находят квартиру на Липовой улице, но вскоре опять живут на Штепанской, где семья и потеряла кормильца. После этого Катержина Гашекова переезжает с детьми на Винограды, на улицу Пухмайера (ныне Любляпская), затем на улицу Шафарика, потом на улицу Челаковского, позднее на улицу Клицперы, на Шумавскую улицу, на Корунни проспект, пока наконец она не обосновалась окончательно в одном из домов Велеградской улицы. Там ее и настигла смерть.По одному только перечню всех этих адресов, смена которых большей частью была вызвана затруднениями с оплатой, можно судить, каково было детство Ярослава. Еще ребенком ему довелось познать ощущение неуверенности в завтрашнем дне, а постоянные переезды стали в чем-то предзнаменованием его бродяжьего будущего. Без тесных пражских двориков, наполненных криком немытых и оборванных детей, сплетнями и мелочными спорами соседей, без неприглядных, сырых, темных и холодных квартир, без детских воспоминаний о грубых нравах и безнадежной нищете безработных пролетариев, подмастерьев и ремесленников, о голодных и грязных нищих — без всего этого трудно понять, почему позднее Гашек так решительно старался освободиться от гнетущих жизненных тягот.Именно в знакомстве с убогой жизнью и вечной нуждой пражской бедноты — истоки суровой горечи гашевского юмора. Отсюда, в частности, и мрачный фон его юморесок и рассказов о детях.В духе позднейших анекдотов и легенд большинство биографов изображают маленького Ярослава озорником и непоседой. Как нам кажется, ближе к истине те, кто придерживается противоположной точки зрения и утверждает, что мальчик был тихим и запуганным. Будучи сыном преподавателя, он поначалу хорошо учился, хотя из-за неблагоприятных жилищных условий часто болел. «К шалостям остальных он обычно присоединялся самым последним, — вспоминает один из его соучеников, — скорее был страшно стыдлив, чем задирист». Другие рассказывают, что он боялся «смертушек», масок, вырезанных из тыквы, которыми его пугали товарищи. Итак, скорее можно говорить о повышенной впечатлительности юного Гашека, о его порой даже чрезмерной склонности к фантазерству, нежели о буйной и жизнедеятельной натуре. Тем резче бросается в глаза перелом, когда мальчик, взрослея, неожиданно преодолевает врожденную робость и с живой непосредственностью отдается неукротимой игре своего темперамента. Необузданность Гашека в самом деле иногда походит на свойственное подросткам стремление чем-нибудь отличиться, шокировать окружающих, поразить их неожиданными идеями, необыкновенными выходками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116