Хозяйкой маленького замка, где разместился штаб первого полка, была какая-то старая дворянка. Хозяйство вели две ее взрослые дочери, единственным мужчиной в семье был их дядя, неприметный слабоумный человек: с ним Гашек подружился, говорят, дядюшка вырезал ему на память чубук. На веранде просторного здания Гашек вел дела канцелярии полка, но времени этому уделял не слишком много, потому что, по словам очевидцев, постоянно «о чем-то размышлял, мощно дымя из короткой трубки».Авторитет Гашека в чехословацком войске все возрастает. Приказом № 1103 от 7 сентября рядовой Ярослав Гашек назначен присяжным заседателем полкового суда. В начале ноября 1917 года он как делегат Первого полка становится членом бригадного комитета. 15 ноября снова вступает в редакцию киевского «Чехослована».В Киеве его застает сообщение об Октябрьской революции и о мирных переговорах Советского правительства. Тем временем, используя затяжной характер переговоров в Брест-Литовске, немцы, объединившись с местными сепаратистскими кругами, начинают захватывать Украину. Чехословацкий корпус с этого момента становится островком, затерявшимся в российской буре.Как вспоминают очевидцы, Гашек в ту пору склонялся к романтическому плану, по которому корпус должен был пробиваться в Австро-Венгрию через Кавказ и Персию. Он разъясняет эту идею в статье «Прошлое и настоящее», напечатанной в «Чехословане» 5 ноября 1917 года. Вместе с несколькими офицерами он разрабатывает устав «террористических чехословацких групп». В случае сепаратного мира им надлежало пробраться в Австро-Венгрию и проводить там индивидуальный террор, разрушать железные дороги, взрывать стратегически важные мосты и туннели, вызывать социальные беспорядки, подогревать антиправительственные, антигосударственные и антидинастические настроения и тем самым готовить почву для всенародного восстания.Эта акция противоречит намерениям филиала. Легионерское политическое руководство не столько думает о боях с немцами, сколько стремится уберечь корпус от проникновения революционных социалистических элементов. Масарик объявляет корпус составной частью французской армии и заключает с Советским правительством соглашение о постепенной переброске его во Францию. Одновременно в корпусе вводится французский дисциплинарный устав, наступает распад прежних дружеских отношений между солдатами и офицерами. Молодые офицеры ослеплены возможностью блестящей карьеры. После ухода русских командиров «братья» прапорщики и подпоручики буквально в течение ночи становятся «братьями» полковниками и генералами. Воинская дисциплина укрепляется посредством чисток.Тем не менее избежать оживления деятельности социалистических элементов в чехословацком сопротивлении не удалось. Социал-демократы, главным образом из рядов военнопленных, требуют реорганизации филиала и отстранения от руководства буржуазных политиков, прежде всего — Богдана Павлу. Филиал, в свою очередь, стремится усилить свои позиции в войске, опираясь преимущественно на офицеров и недавно набранных солдат.У Гашека тоже раскрываются глаза. В революционных событиях, изображавшихся в легионерских газетах как бессмысленный бунт, вызванный вражеской пропагандой, он обнаруживает элементы исторического движения, могущего оказать воздействие и на положение Чехии.В кажущемся хаосе он находит черты бескомпромиссного, последовательного социального переворота.Недоверие и неприязнь к «идейному мещанству» становятся источником убеждения, что единственная сила, которая способна осуществить революцию здесь и на его родине, — это рабочий класс. Только он обладает «непокорным революционным характером», который необходим для завоевания национальной самостоятельности. «Неудивительно, что ныне чешский рабочий стал революционером, — пишет Гашек в статье „Черно-желтое рождество чешского рабочего“, — ведь он прошел горькую школу рабочего движения, и война, направленная против него, дала ему закалку. В беспощадном жизненном испытании, в котором ему грозили австрийские виселицы, простой чешский человек сохранил твердый, непоколебимый характер и не склонил перед Австрией голову».В редакции «Чехослована» Гашек встречается с Бржетиславом Гулой, приобщившим его к марксистской революционной теории. Под влиянием русских событий писатель пересматривает свой анархистский нигилизм.Во время бурных дискуссий в редакции и в киевских кафе он все настойчивее отстаивает мысль, что русская революция будет иметь широкий международный отклик, что она вызовет обострение обстановки в Австро-Венгрии. В передовой статье, опубликованной 17 декабря 1917 года, он, например, пишет: «Дезорганизация русского фронта вызвала отзвук и по другую его сторону, а кроме того, революция настойчиво и неумолимо подготавливает народы Австрии к государственному перевороту и способствует внутреннему разложению монархии».Из чешских газет, случайно попавших в его руки, Гашек узнает, что и на его родине в результате военных лишений происходят существенные социальные сдвиги. Свое тогдашнее туманно-романтическое представление о народном восстании он раскрывает в двух статьях, напечатанных в феврале 1918 года.Государственную самостоятельность чехов и словаков Гашек с этого момента связывает с судьбой российской революции. Поэтому он призывает защищать ее.События развиваются стремительно. Немецкие войска вторглись на Украину. Корпус получает бессмысленный, но мнению Гашека, приказ покинуть украинский фронт. Писатель характеризует вывод корпуса из России как измену национальному делу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116