Гашек предпочитал получать гонорар из рук в руки, пусть даже с некоторой потерей, но не ждать, пока вещь будет напечатана, а размер вознаграждения высчитан по количеству строк». Художественную литературу, то есть романы и стихи, Гашек вообще не читал. Зато любил литературу факта, различные пособия и руководства, археологические труды, книги о происхождении человека, научные статьи. Он знал «Учение о людях странного и эксцентрического поведения» Гевероха Геверох Антонин (1869—1927) — чешский невропатолог и психиатр, профессор Пражского университета и директор Института для душевнобольных.

, интересовался миссионерскими путеописаниями, астрономией и хиромантией. Нередко Гашек раскрывает тома выходившего в ту пору «Научного словаря Отто» и на тему какой-либо из статей этой чешской энциклопедии пишет очередную юмореску, нашпигованную всякого рода сведениями.О круге его чтения свидетельствует Сауэр: «Он с наслаждением читал рецепты из поваренной книги, катехизис и букварь для младших классов начальной школы, который бог весть где достал и в который потом часто углублялся. Всему предпочитал критические статьи пана Секанины Секанина Франтишек (1875—1958) — чешский консервативный критик.

в газете «Народни политика», которую вообще любил больше остальных. Он сам с абсолютно серьезным лицом утверждал, что из высокой литературы наибольшее впечатление на него произвела «Ивонна» (псевдоним Ольги Фастровой Фастрова Ольга (1876—1965) — автор статей о детском воспитании, печатавшихся в газете «Народни политика».

и Павла Моудра Моудра Павла (1861—1940) — второстепенная чешская писательница, переводчица, выступала с лекциями о вреде алкоголя».

. У него был широкий политический кругозор, ибо данные о современной политической ситуации он черпал из самых информированных печатных органов — из газет «Листы обувницке» («Газета сапожников») и «Листы кожелужницке» («Газета кожевников»), из журнала для пивоваров «Квас» («Закваска») и из «Гостимила». Над страницами библии Гашек всегда благодушно улыбался и был одним из ее вольных толкователей. Запоем читал «Жизнь животных» Брема и с удовольствием перелистывал «Кронен-цайтунг» («Коронную газету»), которую любил за ее сообщения о подробностях жизни кронпринца Рудольфа. Но самым любимым его чтением были объявления в газете «Народни политика». Им он отдавал много времени и изучал весьма основательно. Заглядывал в рубрику «Письма», чтобы узнать, продолжает ли еще Ирча искать Лексу и не влюбилась ли в него какая-нибудь «дама в велюровой шляпе». И всякий раз бывал обманут в своих ожиданиях. Читал разделы «Брачные предложения», «Дела торговые», «Квартиры» и на закуску «Вести отовсюду».Собственно, и в самом образе жизни, и в веселых выходках Гашека видны элементы творчества. Из рассказа Лады мы видим, как серьезно и последовательно превращает он неожиданно осенившую его идею в игру:«Однажды в день св. Йозефа, 19 марта, Гашек утром спросил меня, как я собираюсь отпраздновать свои именины. Я ответил, что ввиду жалкого состояния моих финансов праздник будет не ахти… Гашек на миг задумался, уставился куда-то в пространство, а потом медленно произнес: „Гм, это глупо! У тебя есть именины и нет денег! Н-да… Послушай, а у меня как раз есть деньги и нет именин. Знаешь что? Я куплю у тебя именины, а затем отпраздную их достойно и красиво, как и подобает, если имеешь такого „патрона“. Я подумал: денег на торжество у меня все равно нет, а Гашек может всласть попользоваться моими именинами! Гашек посулил мне 10 крон. Мы ударили по рукам. Я пожелал ему всяческого счастья, и он тут же пошел в соседнюю комнату выбирать себе галстук понарядней. И вообще держался как человек, у которого действительно сегодня именины: принял от почтальона почту, узурпировав все присланные мне открытки и поздравления, присвоил и праздничный кулич — подарок домоправительницы. В ресторане заказал роскошный обед, а потом мы совершили обход кофеен и трактиров. Всюду Гашеку желали всяческих благ, угощали сигарами, кофе с ромом, пивом и вином, играли для него на рояле и на гармонике, пели, танцевали с ним популярное тогда танго, жгли бенгальский огонь, стреляли из детских пугачей и черт знает что еще делали. Гашек сиял и только непрестанно шептал мне: „Вот как празднуют именины! Ты бы ими так не попользовался, на твои именины и коза бы не заблеяла“. После полуночи мы забрели еще в винный погребок Петршика, где какой-то почитатель Гашека заказал в его честь десять бутылок мельницкого вина. Но мельницкого Гашек даже на кончик языка не попробовал: во-первых, после полуночи его именины уже кончились, и, во-вторых, он вообще не имел права ни на какие подарки, поскольку не заплатил мне обещанные 10 крон! Когда я сказал Кудею, что Гашек праздновал именины в долг, тот загорелся справедливым гневом и тут же конфисковал все оставшиеся подарки. Напрасно предлагал мне Гашек 10 крон: я не пожелал их взять, потребовал назад открытки, кулич и все поздравления, которые он с утра до полуночи принял. Пришлось ему повторять мне их текст, а я внимательно следил, чтобы он чего не пропустил, — конечно, насколько я сам помнил. Теперь мне кажется, что мы тогда еще не были по-настоящему взрослыми“.«Большое удовольствие Гашеку доставляла стряпня. В начале мировой войны мы обедали в каком-то трактире на улице Каролины Светлой. В супе плавало так мало рису, что можно было сосчитать зернышки; когда же при подсчете Гашек выяснил, что в его тарелке на несколько зернышек меньше, чем в моей, он возмутился и заявил, что отныне мы будем готовить сами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116