«В 1910 году был препровожден в полицейскую управу, ибо справлялся в Альбрехтских казармах об известном анархисте вольноопределяющемся Бореке, прибывшем из Пулы, чтобы предстать перед гарнизонным судом. 11 декабря 1911 года у задержанного был произведен домашний обыск, результат — отрицательный».Как проходил домашний обыск, о котором упоминается в полицейском донесении, описала в одном из своих рассказов Ярмила Гашекова:«Однажды, в 1911 году, в период антимилитаристского процесса, Митя вернулся домой только под утро.— Никто меня не искал, дорогая?— Нет, никто.— Послушай, меня возили по казармам и устраивали очные ставки с солдатами. Завтра у нас будет обыск.— Господи Иисусе!— Глупенькая, домашний обыск — это потеха! Увидишь.Мы уснули, когда уже светало. Разбудил нас громкий звонок…»Далее Ярмила Гашекова рассказывает, что ранним утром полицейские чиновники подняли супругов с постели, но смутились, заметив ироническое спокойствие Гашека. Тот даже насмешливо советовал им, где искать. Они осмотрели книжный шкаф, пошарили под ковром, поковырялись в печке и, наконец, ничего не найдя, забрали девичью корреспонденцию Ярмилы. Поскольку она была очень хорошим архивариусом и сохраняла любой клочок исписанной бумаги, ее любовная переписка доставила полиции немало хлопот: ведь все это переводилось на немецкий язык и пересылалось в Вену.В фельетоне «У кого какой объем шеи», опубликованном во время войны в газете «Чехослован» («Чешский славянин»), Гашек упоминает об еще одном домашнем обыске. Этот обыск был произведен вскоре после объявления войны, и руководили им известные пражские полицейские комиссары Клима и Славичек.Все это не могло не повлиять на формирование замысла, осуществленного в цикле рассказов о бравом солдате Швейке.Точно не установлено, откуда Гашек взял это имя. Менгер утверждает, будто оно заимствовано у тогдашнего депутата парламента, члена аграрной партии, избранного от округа Кутна Гора. Более правдоподобна, однако, другая версия. Гашек с детства был знаком с неким паном Швейком, который жил в том же доме, что и Гашеки, на углу Сокольского проспекта и улицы На боишти. Позднее он стал дворником в доме № 10, где находился трактир «У чаши». Гашек будто бы посетил этот трактир в 1911 году и с интересом слушал рассказы ветеранов, участников вторжения в Боснию и Герцеговину. Тут он и встретился с паном Швейком, который после краткого разговора пригласил Гашека к себе. Писатель познакомился со старшим сыном гостеприимного дворника, тоже Йозефом Швейком, и быстро с ним сошелся. Все это происходит в то же время, когда возник замысел «идиота на действительной».Немало великолепных литературных образов и находок Гашек оставлял без особого внимания. Но в Швейке он с самого начала видел нечто значительное. После опубликования в «Карикатурах» трех рассказов («Поход Швейка против Италии», «Швейк закупает церковное вино» и «Решение медицинской комиссии о бравом солдате Швейке») Гашек продолжил публикацию этого цикла в конкурирующем с «Карикатурами» юмористическом журнале «Добра копа» («Балагур»). Тогда друзья Лады попытались «убить» Швейка. Под прозрачным псевдонимом Ярослав Ашек они опубликовали рассказ «Слава и смерть солдата Швейка». Их намерению свести Швейка в могилу помешала цензура, запретившая весь текст, кроме первого абзаца.Продолжение цикла в журнале «Добра копа» Гашек начинает следующим вступлением: «Кто до сих пор ничего не знает о бравом солдате Швейке, с того, видимо, хватит следующей характеристики этого честного воина. Бравый солдат Швейк, как говорится, на действительной служит до последнего вздоха. Но в своем рвении служить государю императору до последнего вздоха он вытворяет такие глупости, что его даже хотели отправить домой. Он всеми силами противился этому, а когда обследование было закончено и медицинская комиссия постановила, что его все-таки необходимо послать домой, он в ту же ночь сбежал из госпиталя и дезертировал, чтобы не утратить возможности служить государю императору до последнего вздоха.Через две недели он вернулся в казарму и сказал: «Осмелюсь доложить, я сбежал, чтобы остаться на действительной». Сказал это с обычной улыбкой на добродушном круглом лице и, как всегда, ласково глядя на господ начальников. Его засадили на полгода в тюрьму, а поскольку он не хотел расстаться с армией и с его служебным рвением ничего не могли поделать, пришлось перевести Швейка из 104-го полка в арсенал».В цикле рассказов о Швейке осмеяны различные роды войск австро-венгерской армии. Формула «служить государю императору до последнего вздоха на суше, на море и в воздухе» представляет собой пародию на текст австро-венгерской военной присяги. Этот цикл отличается от остальной чешской антимилитаристской художественной литературы прежде всего своеобразной трактовкой фигуры центрального героя — бравого солдата Швейка.В тогдашних антимилитаристских сатирах сказывается стремление обнажить жестокость военщины с помощью гневного протеста. Герои этих произведений страдают от гнета, они нравственно подавлены, унижены, их чувство свободы ограничено, человеческое достоинство попрано. Швейк же словно бы не ощущал и не сознавал тяжести внешних обстоятельств. При любом удобном случае он пускает в ход свою ко всему безразличную идиотскую улыбку и вопреки лояльному стремлению быть «исправным воином» доводит все приказы и распоряжения до абсурда. Иронический смысл его поведения вытекает из того, что речь идет о гротескной фигуре, об обыкновенном идиоте, о слабоумном, освобожденном медицинской комиссией от военной службы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116