“Андронов”.
Эти скудные данные о неизвестном герое Марухской битвы упоминались в статьях, напечатанных в октябре в “Ленинском знамени” и “Комсомольской правде”. Мы начали искать Андронова. И вот он нашелся, и притом но один...
Были найдены пять русских солдат, пять Андроновых – Николай Федорович, Иван Дмитриевич, Михаил Трофимович, Тимофей Иванович и Филипп Иванович. Потом пришли еще четыре письма от Андроновых. Из Уфы пишет Андронова В. А. о своем муже, Андронове Федоре Антоновиче. Из г. Жигулевска Куйбышевской области – Андронов М. В. о своем брате, Андронове Павле Васильевиче. Из Верхоянского района Якутии – Валентина Грушина о своем дяде, Андронове Михаиле Александровиче. Из воинской части солдат Андронов Б. С. пишет о своем брате, Андронове Василии Филипповиче.
И уже несколько позже мы получили письмо из Херсона от Зильберман Полины Исааковны. Она не без оснований предполагает, что найденный в леднике солдат с комплектом парикмахерских принадлежностей был ее муж Исаак Абрамович Зильберман. Он житель Баку, работал там до войны в коммунальной парикмахерской. Она получала от него письма с адресом полевой почты 1451 (808-й стрелковый полк). В конце августа 1942 года Полина Исааковна получила от мужа последнее письмо, из которого можно понять, что он находится на перевале. Больше писем не было, и на ее запрос в штаб полка она получила ответ:
“Ваш муж Исаак Абрамович Зильберман пал смертью храбрых на Марухском перевале Главного Кавказского хребта,
Начальник штаба капитан Дасаев. Помначштаба лейтенант Гапонов.
31 октября 1942 года”.
Полина Исааковна далее пишет, что ей удалось еще в дни войны встретиться с раненым однополчанином мужа, который рассказал, что муж был связным и что при нем всегда были парикмахерские принадлежности. По его рассказам можно судить, что Зильберман попал в щель.
“По всей вероятности, баночка с надписью “Андронов”, – пишет Полина Исааковна, – была не его. Но чует мое сердце, что это был он. Очень прошу вас, членов Государственной комиссии, вспомните его внешность. Ведь вы видели его труп, извлеченный из ледника. У него был высокий лоб, рост средний, нос с горбинкой, за ухом родинка. Ему тогда было 40 лет”. И действительно, осмотр трупа походит на описание Полины Исааковны, но утвердительно сказать, что “Андронов” – это Зильберман, трудно. Загадка с надписью на баночке так и осталась неразгаданной. Многое могла открыть записная книжка, но, к большому сожалению, несмотря на все старания экспертов ее расшифровать так и не удалось. За двадцать лет пребывания во льду время сделало свое ничем не поправимое дело.
Были обнаружены на леднике другие предметы с надписями. Так, на одной самодельной деревянной ложке вырезано ножом слово “Гамза”. Это имя очень распространено в Дагестане. И не случайно в редакцию “Дагестанской правды” пришло письмо, которое очень заинтересовало нас:
“Я не помню своего отца Гамзаева Мирзу, не знаю, где и как он погиб. Мы получили бумагу, что он пропал без вести. Но вот я прочитал статью “Витязи ледяной крепости”. Там говорится, что найдена ложка, на которой вырезано “Гамза”. Меня зовут Гамза. Моя мать и другие говорят, что отец любил вырезать на мисках и ложках мое имя... Не мой ли отец погиб на Марухском перевале?”
Письмо это прислал сотрудник Хивского отделения милиции Гамза Гамзаев.
Получили мы письмо и от студента Московского текстильного института Б. Н. Гамзы. Он пишет, что приехал домой на каникулы и мать рассказала ему про историю с ложкой. Из ее рассказов, пишет студент, я понял, что эта ложка принадлежит моему дяде А. Г. Гамзе. Мать сама видела, как он вырезал свою фамилию на этой ложке. Это было летом, когда он направлялся на фронт и по дороге заехал к нам. К концу войны нам сообщили, что он без вести пропал. Так, может быть, это мой дядя?
Мы были уверены, что откликнутся и оставшиеся в живых, и вот однажды вечером нам позвонил старший уполномоченный комитета госбезопасности по Карачаево-Черкесской автономной области майор Яковенко Евгений Максимович и сообщил, что есть еще один свидетель описываемых событии – Подкопаев. Он проживает в станице Кардоникской и сейчас пенсионер.
– Вы не знаете части, в которой он служил тогда?
– Восемьсот десятый стрелковый полк, – сказал Евгений Максимович.
Вот и начали исполняться наши надежды. Мы немедленно выехали в Кардоникскую.

Солдат 810-полка

Станица Кардоникская лежит вдоль галечных намывов реки Кардоник и в летнее время сплошь утопает в садах, осенью белеет среди желтых разливов кукурузных полей. Зимой тихо стелются по заснеженным улицам синие дымки из труб, и по этим дымкам, вернее по их запаху, все узнают, что у Кулешовых, например, пекут хлеб и пироги, у Самохиных варят суп с курицей и грибами, а у Синельниковых пекут картошку в горячей золе.
Попутная машина добралась до станицы поздно вечером. Мы не знали, где искать Подкопаева и потому направились прямо к освещенному Дворцу культуры, надеясь там встретить кого-нибудь, кто бы помог.
Шел фильм “Люди и звери”, в кассе продавались последние билеты, и толчея у входа не оставляла надежды найти проводника достаточно быстро. Однако первый же человек, учительница местной школы, не только знала Подкопаева, но и показала его дом.
– Вы, наверно, в связи с этими событиями на перевале – сказала она. – Ужас какой. У нас сейчас все только об этом и говорят...
Подкопаевы уже спали. Мы решили не беспокоить их, отправились в Дом колхозника.
Едва показалось солнце, вышли на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162