А тот, который держал связь с Владом? - Здесь может быть два варианта. Или не он посылыл людей к Шатову и не работал с Владом, ты же сам говорил, что тот Вадим был не похож на этого, или он самый главный, и тут с двумя-тремя телохранителями. - Ты в это веришь? - А чего мне верить, не верить? Выйдет, мы посмотрим, и понятно станет. А потом возьмем за жопу - и еще понятнее станет. Рано или поздно возьмем. - А тебе не кажется, что она сама могла отправить Вадима в отставку и уехать на дачу? Она теперь босс, и вся служба безопасности фирмы работает на нее. - Ты слишком плохо относишься к женщинам,- сказал Сырник. - Они ко мне тоже,- сказал я, имея в виду Наташу. Этот разговор ситуацию не прояснил, и настроение не улучшил. Если Вадим здесь, значит Наташа в опасности, телохранителя отдалили от нее, чтоб не попер против того, кто контролирует положение. А если контроль в руках Наташи и она специально оставила Вадима в Москве, как приманку для меня? А если Наташа действует вместе с Поляковым, и Вадима просто выгнали, не нужен он ей больше? И не опасен - все, что скажет мне, опровергнет потом, да и не скажет ничего важного. Все может быть... Опять пошел дождь. В последние дни это случалось чуть ли не каждый вечер. Сыроватое лето получилось. Я вдруг вспомнил, что ни разу в этом году не купался, хоть и живу совсем недалеко от Москвы-реки и Гребного канала. И на дачу к родителям ни разу не выбирался, мать приглашала, даже сестра Ольга звонила, мол, чего на дачу не приезжаешь? Но мне не хотелось видеть счастливую жену банкира Ольгу, счастливого деда - отца, и все их вроде как дружное семейство, которое непременно хотело посочувствовать овце, отбившейся от стада, направить на путь истинный. Не нужен мне был их путь, потому как понятия о счастье у нас радикально отличались. - Слышь, Корнилов, так эта женщина тебя пустила потому, что думала - если ты маньяк и убьешь ее, лучше будет?- спросил Сырник. - Я разве так сказал? - Нет, но я понял. Знаешь, самое ужасное, это когда болеют дети. Я прямо сам больным становлюсь, когда мои девчонки температурят. Даже не знаю, как бы смог жить, зная, что ребенок в любой момент помереть может, и ничего нельзя поделать. Сиди и жди очереди на операцию, и думай, успеет она подойти, или нет. - А что ей делать, если надеяться не на кого? - Кошмар. Я бы не выдержал, кого-нибудь ограбил бы, прибил, но деньги достал бы. Киллером бы согласился стать. Ради детей я бы... Они - это ж мы после того, как окочуримся. - Окочуримся - и ничего уже не будет,- сказал я.- Ни Москвы, ни Парижа, ни Америки, ни Кремля, ни вот этого Рублевского шоссе. Ни детей, ни стариков - ничего, - Одни только крысы, да? Тут он попал в самую болевую точку. Как ни странно, я не очень-то опасался за свою жизнь, привык рисковать, работа такая. Но мысль о том, что Борька может остаться один, его в лучшем случае выпустят на волю, он побежит к людям за помощью, и его убьют, да еще и рассказывать станут, что крыса напала на человека, не давала мне покоя. Мы же в ответе за тех, кого приручили. - Заткнись,- сказал я. - Да ладно тебе, нашел о чем... Заткнись! - Хорошо, не буду. Но я что хочу сказать? Она же тебе здорово помогла. У тебя знакомые есть, бизнесмены долбанные, предки тоже... да и вообще... Надо как-то помочь ей. - Чтобы помочь - надо выжить. А там подумаем. Конечно, я ее должник, и не доставай меня глупыми вопросами! Сырник глубоко вздохнул и замолчал. Похоже, обиделся. Мы довольно долго ждали. Где-то около часа ночи Вадим вышел из бара, сел в свою вишневую "восьмерку" и поехал домой. Был он изрядно пьян, однако, не боялся сесть за руль, видимо знал, что в случае чего сможет откупиться. Сырник не сразу поехал за ним, спешить было некуда, мы ведь знали, куда направляется телохранитель Наташи и в любой момент могли догнать его. Ничего подозрительного не произошло, ни одна машина не рванулась вслед за "восьмеркой" Вадима. И когда мы вырулили на проспект, никто не пристроился за нами. Если они суперпрофессионалы, понимали, что взять Вадима можно только у его дома и ждали нас там. Но в этом случае мы с Сырником могли и перестрелять их. Как бы там ни было, мы ехали за "восьмеркой", а в районе "Багратионовской" обогнали ее и рванули на Пойму, готовиться к встрече. Народу на Филевском бульваре почти не было, Сырник остановил свою "копейку" неподалеку от подъезда дома, где жил телохранитель, мы вышли из машины и стали ждать, внимательно отслеживая подступы к дому. Вскоре подъехал Вадим, остановил свою "восьмерку" почти рядом с машиной Сырника, включил сигнализацию и, пошатываясь, направился к подъезду. Тут мы его и взяли. Сырник ударил два раза, и этого вполне хватило, чтобы здоровенный парень потерял ориентировку в пространстве. А когда обрел ее, обнаружил себя на заднем сидении машины, и меня рядом с ним. Это явно не добавило ему оптимизма, помнил, что я запросто могу попасть пяткой в нос, и вообще, кое-что могу. Видимо, поэтому не стал возмущаться и рвать на себе рубаху, он ведь был не в форме, и понимал, с кем имеет дело. - Корнилов?- спросил он.- Ты ведь Корнилов, да? Наташа говорила... Я тут не при чем, я сам ни хрена не понимаю... Куда вы меня везете? - Заткнись,- сказал я.- Приедем скажем. - Или не приедем!- гаркнул Сырник, поворачиваясь к Вадиму.- Хочешь встретить рассвет в наручниках и с пудовой гирей на ногах, в Москве-реке? У меня тут лодка есть, запросто могу устроить! Странный человек, этот Сырник. Верил, что женщины неспособны на страшные злодеяния, переживал, когда дети болеют, а мужиков, которых считал врагами, готов был уничтожать любыми способами. Не хотел бы я в беспомощном состоянии видеть перед собой такую рожу и слышать такие слова!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56