Юля быстро оделась, умылась, плеская на ладошку холодную воду из эмалиро ванного ведра и размазывая её по щекам. Вода прыгала мимо ла дошки, падала на крашенные доски пола, потому что не только ру ки и ноги, но и плечи девочки содрогались от пронизывающей сы рости.
Умывшись кое-как, она взяла свое одеяло, укрыла им отца, а потом принялась выгребать из печи холодные комья сгоревшего уг ля. Через двадцать минут в печке загудели дрова, обильно поли тые керосином.
Мама уехала, бросила их, предала. Юля все ещё не верила, что она уехала навсегда, и не это пугало её, а мысль, что те перь каждое утро придется просыпаться в холодной комнате. И растапливать печку. И готовить завтрак. А кто же ещё будет этим заниматься? Отец вчера на работу не ходил, плакал, за ним самим присматривать нужно...
В школе она только об этом и думала, и два раза не могла понять, о чем её спрашивает учительница. Два замечания в один день - такого с ней никогда не бывало.
После третьего урока, на перемене, к её столу подошел толстый Стасик Котов.
- О чем размечталась, Жулька?! - крикнул он, размахивая бу тербродом с толстым куском баночной ветчины. Таких банок Юля в магазине никогда не видела. - Может, ветчинки хочешь, ждешь, когда я дам? А ты заслужи!
Мальчишки за соседним столом засмеялись.
- Уйди! - крикнула Юля.
- Давай, послужи, повиляй хвостиком, попрыгай на задних лапках! куражился Стасик, дергая её за косичку. Не первый раз этот толстый увалень приставал к ней.
Юля поднялась, сорвала со стола портфель и с размаху уда рила его ребром в лицо Стасика. Бутерброд выпал из его рук, глаза полезли на лоб, а из носа потекла на пол кровь. Стасик раскрыл рот и завопил на весь класс. Юля хладнокровно взмахнула портфелем и вторым ударом сбила его с ног.
Вмиг стихли все разговоры в классе, изумленные дети уста вились на Юлю, не веря глазам своим. Вот так тихоня! А Стасик корчился на полу и вопил от боли.
Прибежала встревоженная учительница, кинулась к Стасику, подняла его, увела в школьный медпункт, бросив на Юлю взгляд, который не предвещал ничего хорошего. Почему? Она ведь знала, что Стасик первый к ней пристает, сама же предупреждала его, чтобы не трогал Юлю...
В классе воцарилась тишина, дети догадывались, что Юле сейчас достанется. Хоть Стасик и первый к ней приставал, но за это нельзя так сильно бить портфелем, что капли крови на полу от её стола до двери тянутся. И, наверное, в коридоре...
Юля, опустив голову, тоже молчала, не выпуская из рук портфеля.
- Малюкова! Юля! Как ты могла зверски избить своего однок лассника? закричала учительница, вернувшись в класс. - Что ты себе позволяешь, маленькая негодяйка?! Дай сюда дневник, и что бы завтра без матери в школу не приходила!
- У меня нет мамы, - неожиданно твердо сказала девочка. - Она предала нас. Бросила и уехала в Москву.
2
Ноябрь 1983 года. Отдельный зенитно-артиллерийский учебный дивизион, г. Черновцы
Старшина Первой батареи, прапорщик Манько появился в ка зарме, как всегда, неожиданно.
- Батарея, смирно! - испуганно завопил дневальный у тумбоч ки курсант Чернов.
Старшина знал, что в казарме с утра уже побывали офицеры и теперь ему, прапорщику, не положено подавать команду "Смирно". И нахмурился, подозрительно глядя на дневального. Из курилки уже мчался, скользя сапогами по натертым до зеркального блеска доскам пола дежурный по батарее сержант Лаврентьев.
- Вольно, балда! - рявкнул старшина.
- Вольно... - пересохшим голосом сказал Чернов, чем вызвал ещё большее раздражение старшины.
- Товарищ прапорщик! За время вашего отсутствия в Первой батарее происшествий не произошло. Личный состав на занятиях, согласно штатному расписанию. Дежурный по батарее, сержант Лав рентьев! - отрапортовал сержант.
- А чего прячетесь, товарищ сержант? - мрачно спросил стар шина.
- Никак нет, товарищ прапорщик, не прячусь. Проверял, как дневальные свободной смены провели уборку.
Старшина придирчиво оглядел казарму. Полы блестят, двухъя русные койки заправлены идеально, выровнены по шнурку. И табу ретки перед ними сливаются в идеальную линию. Потом перевел взгляд на дневального и понял, что ему не понравилось. Курсант Чернов, стоящий у тумбочки! В каждом наборе есть такие курсан ты, как ни подгоняй ему обмундирование, все равно мешком висит, не солдат, а чмо ходячее! Другому бриджи на два размера больше достанутся - подтянет, подгонит, ременные петли перешьет, гля дишь орел-парень! А такие вот Черновы... Тьфу, смотреть про тивно!
- Уборку, говорите? Ну-ну, проверим, как вы проследили за уборкой, товарищ сержант.
Лаврентьев замер, ожидая дальнейших указаний. Старшину в батареи побаивались даже офицеры, о сержантах и курсантах и го ворить нечего. Любой из них предпочел бы десять раз попасться на глаза командиру батареи или командиру дивизиона, чем один лишний раз мелькнуть перед прапорщиком Манько.
Взгляд старшины упал на полочку с карточками посыльных. Во время тревоги заранее назначенные курсанты берут каждый свою карточку и бегут вызывать офицеров, которые закреплены за ними по боевому расчету. С карточкой никакой патруль не страшен. А в обычные дни полочка заперта и опечатана. Злорадный огонек блес нул в глазах старшины, и Лаврентьев тут же понял свою промашку: дневальные не протерли пыль на этой чертовой полочке! А он за был проверить... В укромных уголках под кроватями проверял - нет пыли, а то, что прямо перед глазами, упустил из виду!
- Товарищ Лаврентьев! - рявкнул старшина. - Да здесь же пря мо слова можно писать!
И написал пальцем на пыльной полочке известное слово из трех букв. Чернов не выдержал и захихикал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117