- Ты знаешь, - продолжал Светлов-старший, - я даже тобой восхищаюсь. Ты такая кроткая. Ты напоминаешь мне Руфь, собирающую колосья.
- Ну уж это вы хватили, - заметила Маша, вытирая слезы.
- Да-да, - кивнул он. - А ещё я хочу, чтобы ты была мудрой. Мудрой, как Сарра.
- Ну этого я никак не могу обещать, - честно призналась Маша. - К тому же Эдик - не Авраам. И даже не Исаак с Иаковом..
- Это ещё неизвестно, - обиделся Эдик. Вспомянув праотцев и праматерей, можно было считать, что ситуация проработана со всей основательностью. И был день, и была ночь. А жизни не было.
XXV
Итак, подруги сидели за кофе и болтали о том о сем. Воспоминания освежили в Маше острое ощущение одиночества. Рита с тревогой заметила, что она опять разнервничалась. Ее дрожащие пальцы накручивали волосы, а ноги словно были готовы вот-вот пуститься в отчаянный пляс.
Конечно, Рита понимала, что для Маши настали нелегкие времена и что лучше бы не оставлять её одну. Однако она нетерпеливо теребила сумочку и всячески давала понять, что ей пора идти.
В конце концов, и у Маши полным-полно дел. Нужно распаковаться, убраться, привести в порядок бумаги, разложить вещи. Словом, работать, работать и работать. Кажется, это единственное, что осталось в жизни.
Однако эгоизм не так-то легко побороть. Маше так хотелось, чтобы подруга побыла рядом ещё немного. Помогла избавиться от мучительных мыслей. Впереди её не ждало ничего, кроме суетливой борьбы неизвестно за что. Телевидение и незаживающие семейные раны. Она не боялась борьбы. Она не боялась ничего. Но её тайной мечтой было, чтобы, нахлебавшись за день, прийти домой и успокоить сердце в объятиях брюнета, в жилах которого течет кровь волка.
- Как насчет сегодняшнего ужина с господином Зориным? Может, отложим?. - поинтересовалась Рита, недвусмысленно давая понять, что ей, увы, нужно идти.
- Нет, не нужно. Лучше уж мне согласиться на это шоу. Должно же у меня хоть что-то быть в жизни! - печально воскликнула Маша, кусая губу.
- Не хнычь! - строго сказала Рита. - Когда ты хнычешь, ты снова похожа на Эдикову жену! Тебе это не идет.
Маша не выдержала и рассмеялась. Что и говорить, Рита умеет расшевелить. Однако сохранять бодрый вид - довольно утомительно.
- Ладно уж, иди, - поспешно проговорила Маша, чтобы снова не впасть в уныние. - Если я до сих пор не на кладбище, то только благодаря тебе. Ты настоящая подруга.
- И на том спасибо. Думаю, ты в курсе, что Иван и я - всегда к твоим услугам.
- Иди, иди.
- Я-то, конечно, пойду. У меня дел по горло. А тебе советую на забывать, что тебе ещё должен позвонить твой полковник! Только имей в виду, что вообще-то вокруг полно других мужчин и все они - голодные волки. У тебя великолепное тело, потрясающие ноги. Даже абсолютно фригидный господин Зорин начинает пульсировать при твоем появлении. Стало быть, без работы ты не останешься. Вообще, способные журналисты и журналистки - его слабость.
- Ну это нам известно, - сказала Маша. - Он так трогательно опекает бойцов своего невидимого фронта... Кстати, ты, кажется, говорила, что с ним придет ещё какая-то шишка?
- Всего-навсего наш спонсор. Один из директоров нефтяного концерна.
- Я надену самую короткую юбку и самую прозрачную блузку.
- Дурочка, - улыбнулась Рита. - Единственное, что тебе нужно, - это хорошенько отоспаться. Почему бы тебе не вырубить телефон и не забыть обо всем на свете? Хотя бы ненадолго.
- Мне бы нужно позвонить маме, - вздохнула Маша.
Рита тут же сняла с плеча сумочку и трагическим жестом послала её на диван.
- Пожалуй, мне и правда стоит остаться. Представляю, что с тобой будет после общения с ней!
- Не беспокойся... - не слишком уверенно начала Маша.
- Звони при мне, - перебила Рита, решительно усаживаясь на диван рядом со своей сумочкой. - Я буду обмахивать тебя салфеткой, когда мамочка тебя немножко отшлепает. Без секунданта на ринге тебе не обойтись.
Маша сняла трубку и непослушным пальцем стала набирать номер. Довольно странная штука: кажется, она вполне себя контролировала, была в здравом рассудке, сознавала себя взрослой женщиной, которую, может быть даже, все ещё вожделел полковник Волк и которой предстояло вечером отужинать в обществе фригидного господина Зорина, начинавшего, однако, пульсировать при взгляде на её коленки, и самого директора концерна, который... Да, она была взрослой женщиной, но, набирая номер квартиры на Патриарших, волновалась, как шестилетняя девочка.
Трубку снял отец.
- Это я, папа. Я только вчера прилетела в Москву.
- И только теперь соизволила нам об этом сообщить! - немного помедлив, ответил он.
Маша посмотрела на Риту, но та отвела глаза.
- Как вы тут, папа?
- Да мы-то чудненько, а вот твоему звукооператору черные, кажется, задницу отстрелили? Нечего сказать - прославился юноша.
Всего одна фраза. Вполне возможно, Маше даже необязательно было понимать слова. Даже если бы отец говорил на чукотском, ей было бы достаточно одной его интонации. Когда-то она пыталась спорить, оправдываться, защищаться. Все это в прошлом. Теперь её глаза просто наполнились слезами - вот и все. Так бывало частенько, когда она слышала свое имя в устах родителей.
- Мама дома? - спросила Маша.
- А вчера у входа в метро, - продолжал отец, словно не слышал её вопроса, - я видел, как митинговали какие-то люди. Между прочим, обсуждали, почему это наших славян убивают, а наших жидов нет...
- Ну и почему? - услышала Маша нетерпеливый голос матери, которая отняла у отца трубку.
- Здравствуй, Мария, - сказала мать. - Когда ты вернулась?
- Вчера поздно вечером, - солгала Маша. - Как ты? У тебя ужасно расстроенный голос!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132