..
Ей вдруг стало страшно и не по себе от мысли, что он, этот боевой полковник, всю жизнь мотавшийся по дальним гарнизонам и горячим точкам, будет просто не в состоянии прижиться в рутинно-обывательской столичной среде - жить-поживать в квартире на Патриарших, чинно ходить на службу. А как он будет выглядеть среди её знакомых? В гостях? На фуршете? В компании журналистов и телевизионщиков, умников и остряков?.. Она догадывалась как. Неотесанным, грубым солдафоном. Чужаком. Неловким, нелепым, смешным провинциалом... Маша уже слышала, как знакомые, доброжелатели и доброжелательницы, шепчут ей на ухо: "Ты что, с ума сошла? Он же тебе не пара!"
Не успела она как следует развить эту тему, как увидела, что из западного подъезда Генштаба вышел высокий мужчина, в которого вполне можно было влюбиться с первого взгляда. На нем были белые джинсы, черная джинсовая рубашка и легкие кроссовки. В руке небольшой плоский дипломат. Через секунду он уже шагал прямо к Маше, а она знала, что не может влюбиться в него с первого взгляда по той простой причине, что и так уже была в него влюблена.
- Я люблю тебя, - прошептал Волк, ловя губами слезы, которые покатились у неё из глаз. - И никогда больше не оставлю тебя одну.
Потом он положил ладонь ей на плечо и внимательно заглянул в глаза.
- Почему ты плачешь? Что случилось?
- Ничего, - зачем-то соврала Маша. - Это от радости.
- Так не радуются.
Он обнял её и повел к автомобильной стоянке.
- Вчера умерла мама, - сказала Маша.
Волк остановился и ошеломленно покачал головой.
- Да, - повторила она. - Она умерла. Покончила с собой.
- Как? - спросил он. - Почему?
- Из-за лебедей, - грустно ответила она, вспомнив мамино письмо. - И из-за пряников... В общем, это долгая история.
- Я здесь, я с тобой, - сказал он, прижимая её к себе.
- Я так тебя люблю! - выдохнула она. - Если я тебя потеряю, я этого не переживу.
- С какой стати тебе меня потерять? Я здесь, и я весь твой.
- Завтра похороны, - сказала Маша.
- Я буду.
- Это не обязательно...
- Нет, - сказал он. - Обязательно. Ты больше никогда не будешь чувствовать себя одинокой. Через два месяца я разведусь с Оксаной, и мы поженимся. Я всегда буду рядом с тобой.
- Большего мне и не надо...
Им не пришлось садиться в троллейбус, потому что он подвел её к новенькой серой "Волге" с правительственными номерами и водителем, усадил её на заднее сиденье и сам сел рядом.
Она знала, что немного позже расскажет ему все-все, но теперь лишь положила голову ему на плечо и тихо проговорила:
- Она так и не узнала, какой ты. Не увидит нашего ребенка..
- Когда он родится, ты расскажешь ему о ней... Ведь он родится, правда?
Его глаза заблестели от счастья, когда Маша наклонила голову в знак согласия. Она поняла, что все в её жизни определилось само собой.
- Поехали прямо на Патриаршие, - попросила она.
XLV
Похороны прошли тихо и скромно. Мама упокоилась в самой глубине Ваганьковского кладбища, где лежали её сиятельные дворянские и советские предки. Было лишь несколько человек - самые близкие. Бабулю оставили дома по причине крайней ветхости, а у отца хватило совести явиться без любовницы.
Сначала гроб внесли в кладбищенскую церковку, отстояли заупокойную, а потом поставили перед узкой, тесной могилой, стиснутой со всех стороны соседними оградами. В яме виднелись истлевшие боковые доски других гробов, сплошными рядами уложенных под неглубоким слоем земли.
- Боже мой! - вырвалось у Маши, когда она взглянула на покрытое гримом лицо мамы при дневном свете. - Из неё сделали какую-то Мальвину!
Не было ни длинных речей, ни надрывных восклицаний. После скупых прощальных слов гроб опустили в могилу и засыпали.
Потом все медленно двинулись к выходу. У отца на лице было написано такое выражение, словно его жестоко обманули или даже предали. Одна щека была залеплена двумя полосками пластыря.
- Как ты? - обратилась к нему Маша, все острее ощущая общую, в том числе и свою, вину за все случившееся.
- Съезжу в Израиль, посещу святые места, - трагическим тоном ответил он. - Может быть, немного приду в себя после того, что вы со мной сделали.
- Давно бы катился колбасой в свой Израиль! - сквозь зубы процедила шедшая следом Катя.
Отец только втянул голову в плечи, словно опасался, что и старшая дочь может на него кинуться. Маша взяла его под руку и вместе шла с ним до ворот.
Волк шел позади всех и со сдержанным любопытством поглядывал по сторонам. Нечего сказать, оригинальное знакомство с семьей будущей супруги. Едва ступил с корабля, попал на похороны будущей тещи, да ещё захватил остатки прошлого семейного скандала.
На выходе с кладбища им навстречу устремилась с соболезнованиями запоздавшая чета Светловых - Эдик и Раиса. Увидев бывшего муженька, Маша испугалась и невольно прижалась поближе к Волку: не слишком ли много будет для него всех этих столичных впечатлений!
Эдик почти не изменился. Только, конечно, изрядно раздобрел. Он протянул ей свою потную руку, и она её пожала.
- Какой ужас, - сказал Эдик, - что нам пришлось увидеться снова по такому печальному поводу.
Маша замялась.
- Эдик, - начала она, - вот, познакомься...
- А! - с преувеличенным энтузиазмом воскликнул Эдик. - Так, значит, вы тот самый геройский кавказский полковник!
Волк изящно оскалился.
- Да, это я. А вы, значит, бывший муж? Эдик слегка покраснел.
- Забавная штука - жизнь, - сказал он. - В наше свадебное путешествие Маша предлагала отправиться посмотреть Кавказ, но я настоял на Киеве и Одессе.
- Судьба, - согласился Волк.
Возникла неловкая пауза.
- Кстати, - сказал Эдик, - как там у вас обстановка?
- Что вы имеете в виду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132