Когда однажды пятнадцатилетняя Маша по детской простоте пожаловалась ему, что один из его гостей вдруг полез лапать её за грудь, отец разозлился и закричал:
- Это потому что ты вела себя, как шлюха!
Пятнадцатилетнюю девочку озадачили слова отца. Как так она могла себя вести, если в тот момент, когда к ней полез мужчина, она всего лишь стояла на кухне у окна и с набитым ртом жевала кусок "Наполеона"? Отец и мысли не мог допустить, что его гость был, возможно, ярко выраженным педофилом и после этого случая его и на порог было нельзя пускать. Но нет - папа-юрист оправдывал юриста-педофила, а родную дочь по-сталински круто осуждал без суда и следствия, несмотря на эту самую растреклятую презумпцию невиновности.
Вообще последние школьные годы были отравлены ядом родительской подозрительности, и Маша была бы до смерти рада, чтобы они поскорее пронеслись. Ей казалось, что тогда она станет свободной. В её девичьем сердечке таилось столько заветных чувств, мыслей и замечательных планов, что она не могла дождаться, когда, наконец, кончится это чертово детство.
* * *
- Хочешь совет? - обратился к Маше водитель, и она вынырнула из воспоминаний.
- Совет? - переспросила она.
- Ну да. Касательно организма и нервов.
- Какой совет?
- Чем такой молодой девушке курить, лучше уж выпивать.
- Да что вы?
- А ещё лучше - не выпивать, а гулять с парнями.
- Да что вы?
- А ещё лучше - выйти замуж и рожать мужу деток.
- И что тогда? - слегка обалдев, проговорила Маша.
- Тогда и организм, и нервы будут здоровы, - ответил водитель.
- Надо подумать... А это точно? - недоверчиво проворчала она.
- Сто процентов!
* * *
...Однажды мама прочла дочери-невесте небольшую лекцию насчет особенностей мужской физиологии. Маша подозревала, что на самом деле мать косвенно старалась таким образом как-то оправдать отца. Дескать, в отличие от женщины мужчине требуется постоянная разрядка. В отличие от женщины мужчина ощущает неудовлетворенность желания практически как физическую боль. Поэтому уж лучше бы постараться его удовлетворять. Если же нет, то тогда женщине остается пенять самой на себя.
- А если жена его не может удовлетворить? - спросила Маша.
- Тогда пусть поможет ему завести любовницу, - ответила мама.
Сама она, кажется, так и не смирилась с выводами физиологов. А может быть, выбрала семейные скандалы именно в качестве альтернативы заурядному коитусу.
Следуя физиологической теории, которую мать излагала дочери, можно было заключить, что папа вообще не знал разрядок. Иначе как объяснить то, что он постоянно находился в состоянии взрывоопасности?
В этой связи Маше вспоминались рутинные семейные ссоры, происходившие по сценарию, который за многие годы был отточен родителями до полного драматургического совершенства.
Происходило это обычно за ужином. Папа инспектировал содержимое тарелки, которую ставила перед ним мама, а затем внезапно отбрасывал её от себя, словно обнаруживал в ней живую жабу. Он кричал:
- Опять курица?! (говядина, баранина, свинина, треска, селедка, сосиски и т.д.)
- А что? - бледнела мама.
- А то! - кричал он.
- Что? Что?
- Ты имеешь благодаря мужу все, что твоей душе угодно, а не способна приготовить ему нормальный ужин!
Последняя фраза являлась сигналом к тому, чтобы мама в слезах вскакивала из-за стола и бросалась к платяному шкафу.
- Что я имею? - кричала она. - Что я имею?
С этими словами она принималась выхватывать из шкафа свои платья, туфли и шубы и, распахнув входную дверь, выбрасывать их на лестничную площадку. Очистив шкаф от вещей, она кидалась на кровать и начинала рыдать, а папа, который все это время с холодным интересом наблюдал за происходящим, надевал очки и усаживался перед телевизором. Это означало, что концерт окончен. Бабуля могла приступать к собиранию со скатерти раскритикованного блюда. Она бережно помещала его обратно в кастрюльку, а Катя с Машей бежали на лестничную площадку, чтобы нести назад вещи, которые мама на следующий день отдавала в химчистку.
XXXIX
Когда Маша наконец подъехала к родительскому дому и увидела у парадного машину "скорой помощи", дорога уже не казалась ей такой долгой. Знакомый вахтер поднялся ей навстречу из-за своего столика и, разведя руками, словно чувствовал за собой какую-то вину, сообщил, что бабуля все-таки доковыляла до него, а уж он вызвал слесаря, врачей и с перепугу даже милицию.
- Спасибо, спасибо, - благодарно кивнула Маша и побежала к лифту.
Она вдруг представила себе, как отреагировал бы папа, если бы ему сообщили о происходящем. Он наверняка бы воскликнул:
- Дура! Она устраивает эти концерты мне назло! Наверное, думает, что я снова попадусь на эту удочку. Как бы не так!
Вероятно, предвидя подобную реакцию, мама сделала все возможное, чтобы он не обвинил её в том, что она опять ломает комедию. Мама выпила весь бабулин нитроглицерин, клофелин и ещё Бог знает что. Когда слесарь взломал дверь ванной, выяснилось, что комедией там и не пахло.
В домашнем халате мама сидела в совершенно пустой ванне, а на её посиневших губах застыла беловатая пена. Она чуть слышно хрипела и, увы, уже испускала дух. Повсюду валялись распотрошенные лекарственные коробочки, опустошенные пузырьки и клочки ваты, которой обычно в склянках затыкают таблетки. Все указывало на её крайнее ожесточение и отчаяние. Из крана текла тонкая струйка холодной воды, а в маминой руке был зажат стакан с остатками какой-то гадости.
Именно такую картину застали прибывшие на место врачи "скорой". Об этом Маша узнала чуть позже. Бригада врачей подъехала на специализированном швейцарском реанимобиле и имела при себе все необходимое в подобных обстоятельствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132