Эти кнопки связывают посадочный двигатель напрямую с батареями и, будучи нажатыми, дают команду на включение двигателя, минуя компьютер.
Если кнопку «Старт» требуется нажать лишь при опоздании момента зажигания, то существует много ситуаций, когда Лоувелл должен нажать «Стоп». В соответствии с полетными инструкциями командир обязан выключить двигатель, если упало давление топлива или давление в стабилизаторе, возросло давление окислителя, ориентация изменилась более чем на 10 градусов, на приборной панели мигают аварийные сигналы любой из шести батарей, компьютера или карданового подвеса двигателя.
Лоувелл знал, хуже всего, если появится сигнал о превышении давления в гелиевых баках топливной системы. Чтобы подавать топливо по магистралям в посадочную ступень ЛЭМа, инженеры «НАСА» больше полагались на сжатый гелий, чем на ненадежные топливные насосы. Не реагируя с взрывоопасной гипергольной жидкостью, инертный газ выталкивал ее по трубопроводам в камеру сгорания.
Эта система была почти безупречна, за одним исключением: гелий имел самую низкую температуру кипения, так что малейшее повышение температуры могло вызвать его испарение. Учитывая, что расширяющийся в герметичном баке газ может наделать много бед, «НАСА» снабдила бак вентилем с разрывной диафрагмой. Если давление неожиданно увеличится, диафрагма прорвется и выпустит газ, прежде чем давление станет слишком высоким.
Такое истекание гелия означает, что двигатель больше не удастся включить, но это в нормальной лунной экспедиции не представляет особой проблемы. Гелиевая система не должна ни нагреваться, ни включаться, пока посадочный двигатель не будет готов к работе, а сам посадочный двигатель предусматривает только разовое включение, чтобы вывести ЛЭМ с орбиты и посадить его на Луну. Разрыв диафрагмы должен происходить уже на лунной поверхности, когда посадочный двигатель выключается навсегда и газ спокойно выпускается в окружающий вакуум. Никто никогда не рассматривал ситуацию, с которой теперь столкнулся командир «Аполлона-13», когда во время полета придется включить двигатель, выключить его, а потом снова включить и опять выключить. Если в перегруженной топливной магистрали порвалась диафрагма, то посадочная двигательная установка пришла в полную негодность.
Несмотря на все это, Лоувелл ощущал поразительное спокойствие от приближающегося запуска, и, пока Хэйз записывал данные под диктовку Бранда, командир улучил минутку еще раз выглянуть в иллюминатор. И он выбрал для этого правильный момент. В 76 часов 42 минуты 7 секунд полетного времени Солнце скрылось за Луной, и «Аполлон-13» полностью погрузился в тень. Снаружи корабля мгновенно исчез сверкающий мусор, и со всех сторон, по всем направлениям в небе вдруг возник ковер из белоснежных звезд.
– Хьюстон, – сказал Лоувелл, – Солнце зашло и «…человек смотрит на эти звезды…»
– Это Нунки? – спросил Хэйз, повернувшись к окну и указав на звезду, которую раньше Лоувелл едва различал, а сейчас сиявшую, как маяк.
– Да, – ответил Лоувелл, – и еще я гораздо лучше вижу Антарес.
‑ А что это за облако? – спросил Суиджерт, наклонившись над плечом Лоувелла.
– Млечный путь, – ответил Лоувелл, показывая яркую белую полосу, рассекающую небо.
Нет, не та, что светится, – сказал Суиджерт, – Темная полоса. Даже две темные полосы, похожие на след инверсии.
Лоувелл проследил за взглядом Суиджерта и увидел пару жутко черных колонн, которые стерли только что появившиеся звезды.
– Я ничего подобного в жизни не видел, – произнес он, – Может, это выброшенный мусор.
– От наших маневров? – спросил Хэйз.
– Нет, – сказал Лоувелл, – от нашего взрыва.
Все трое смотрели на эти облака и ощущали спокойствие. Почти сутки прошли с неожиданного ночного удара и тряски, и воспоминания об этом уже начали стираться. Но эти призрачные черные пальцы, тянущиеся в космос от их корабля, вновь их прояснили. По-прежнему, было неясно, что произошло в задней части их корабля, но истекающий грязный дым служил им постоянным напоминанием о катастрофе.
Тишину нарушил голос Бранда:
– «Водолей», это Хьюстон.
– Слушаю, Хьюстон.
– Так, Джим, у нас чуть больше двух минут до потери сигнала, и все идет хорошо.
– Принято, – ответил Лоувелл, – Как я понял, вы хотите, чтобы мы не включали никакие системы и что-либо делали до возобновления контакта.
– Принято. Все правильно, – подтвердил Бранд.
– Хорошо, тогда нам остается только сидеть здесь, в тесноте. До встречи на другой стороне.
Экипаж «Аполлона-13» снова погрузился в тишину, и через 120 секунд связь пропала.
Выскользнув из земного света в полную темноту и радиомолчание позади Луны, экипаж почувствовал себя подавленно. Западный край Луны был в тени, и светился лишь противоположный серп. Поэтому большую часть пути за Луной экипаж «Аполлона-13» кроме темноты ничего не видел под кораблем. Единственное, что раскрывало присутствие этого космического тела, было полное отсутствие звезд, которое начиналось снизу и простиралось далеко к воображаемому горизонту.
Почти двадцать минут астронавты плыли над этой ночной темнотой, пока за пять минут до возобновления связи вдали не показался светло-серый, похожий на торф серп. Хэйз первым увидел его по правому борту и потянулся за камерой. Следующим был Лоувелл, который заметил его из левого окна и кивнул, скорее, не в восторге, а в знак одобрения. Никогда прежде не видевший этого зрелища Суиджерт схватил свою камеру и скользнул в направлении Лоувелла. Командир отодвинулся от окна, уступая новичку свое место, чтобы тот мог обозреть открывающуюся внизу панораму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162