Я посмотрел на Баранникова выразительно, он только виновато улыбался, и, чтобы снять возникшую неловкость, громко сказал: «Прошу всех к столу!» — и подвинул стул для меня.
После того, как расселись, Баранников стал представлять гостя. Он сказал, что Борис Бирштейн — блестящий бизнесмен, политик, наш соотечественник, который сделал чрезвычайно много для России. Ему мы обязаны тем, что в Молдове сейчас мир, а не война, он выступал одним из главных посредников в переговорах с молдавской стороной, он на личном самолёте привозил в Кишинёв российскую делегацию для ведения переговоров, и мир состоялся. Он также является ближайшим экономическим советником
Президента Киргизии Аскара Акаева, у него колоссальные возможности для привлечения в Россию инвестиций крупнейших финансовых структур мира.
В общем, речь Виктора Павловича была эмоциональной, взволнованной, он очень хотел, чтобы его гость мне понравился. Бирштейн слушал похвалы в свой адрес с выражением человека хоть и скромного, но вполне знающего себе цену. Он мягко улыбался и покачивал головой, когда Баранников выдавал слишком сильные комплименты.
Я продолжал молчать. Заговорил Борис Бирштейн. Он рассказал о своей миссии в Молдавии, затем перешёл на российский бизнес, объяснил мне, какие большие перспективы у России. В разговоре он демонстрировал свои связи с бизнесменами и политиками мира — невзначай упоминал имена президентов, министров, глав корпораций. В общем, и ему хотелось произвести значительное и одновременно приятное впечатление, что, впрочем, вполне естественно. Однако я плохо поддерживал разговор. Вся эта тягомотина продолжалась минут сорок. Наконец, Баранников почувствовал, что не стоит перегибать палку — он и так слишком много сделал для своего иностранного гостя, и как-то намекнул Бирштейну, что пора уходить. Тот вдруг заторопился, сказал, что через полчаса взлетает его личный самолёт, поэтому, к сожалению, он не может дольше находиться с нами.
Больше я его никогда не видел. Замечу только одну деталь. Когда я решил, что интересных встреч и новых знакомств на сегодняшний день вполне достаточно, и собрался уезжать, то случайно увидел, что Бирштейн никуда не ушёл. Я сделал вид, что не заметил его.
Так Баранников познакомил меня со своим другом Борисом Бирштейном.
Именно этим летом главной темой, даже каким-то газетным стереотипом, общим местом стало утверждение о коррупции в высших эшелонах власти. Почву подготовил Руцкой со своими «одиннадцатью чемоданами» обличительных документов, которые в общем-то оказались пустыми. В пакет документов о злоупотреблениях на местах, о которых давно было известно и прокуратуре, и исполнительным структурам власти, по которым активно велось следствие, Руцкой добавил грандиозную липу на членов правительства.
Есть ли связь между коррупцией и произошедшим позднее мятежом? Есть ли связь между политикой и преступностью? И что такое вообще — российская мафия?
Символичная встреча с Борисом Бирштейном о многом заставила меня задуматься. Конечно, потом я узнал о нем больше, как и о скандально известном концерне «Сиабеко». Поначалу это не слишком приятное знакомство показалось мне случайным, по крайней мере, я старался гнать от себя плохие мысли. Ну а потом эти «плохие мысли» все равно настигли.
Богатой страны без богатых людей не бывает. Нет подлинной человеческой самостоятельности без материальной собственности.
Но деньги, большие деньги (что, впрочем, понятие относительное) — это всегда, при любых обстоятельствах искушение для человека, нравственное испытание, греховный соблазн. И ничего с этим не поделаешь.
Для того, чтобы в нашей стране появилась культура отношения к деньгам, должны пройти годы. Наше общество, наши люди были совершенно не готовы к восприятию феномена рынка. К появлению богатых бизнесменов, магнатов. То их проклинают, то открывают все двери настежь перед ними.
Есть масса экономических причин, которые способствуют появлению «теневой» многомиллиардной наличности, долларовым спекуляциям, контрабандному вывозу сырья, уклонению от налогов и так далее. Но мафия появляется только там, где к черту отбрасывается нормальная человеческая этика. Где начинают покупать людей. Возникает простая и логичная мысль: а зачем все время обходить закон? Надо его вовсе убрать с дороги! То есть купить человека, закон исполняющего.
Все взаимосвязано. Инфляционная экономика заставляет наш бизнес искать возможности фантастически быстрого денежного оборота, отказываться от долгосрочных инвестиций, уклоняться от налогов в массовом порядке. В результате честный бизнес все время ходит на грани. А вернее, плохо просматривается грань между чистым и криминальным бизнесом. Любое коммерческое дело при определённых обстоятельствах может стать криминальным. Вот что ужасно.
Появление передо мной такого магната, как Борис Бирштейн, как бы реально, во плоти обозначило остроту проблемы. Для того, чтобы переступить эту запретную черту, в наших, российских условиях вовсе не обязательно заниматься порнобизнесом, продажей наркотиков или контрабандной продажей некачественного продукта. Зачем мелочиться? Проще брать под контроль одного за другим государственных чиновников.
Постепенно мы начинаем разбираться с тем, кого и как купили или пытались купить. А что дальше?
Сильное, жёсткое правительство, подконтрольное парламенту, прессе, суду — единственный ограничитель коррупции. А неограниченная власть парламента, которой пытались добиться как мирными, так и военными средствами Хасбулатов и Руцкой, бесконтрольность регионов, которую пыталась навязать немногочисленная группа «псевдосубъектов федерации» — вот это самая лучшая почва, питательная среда для мафии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151