На первый раз, однако, сие можно извинить как изящный каприз гения; но повторный опыт в том же роде менее заслуживает снисхождения и вменяет в известный долг отвлечь автора от таких пустяков, беспристрастно указав на недостатки, каковые в определенном смысле неотделимы от замысла в его воплощении».) Скотт не счел нужным обижаться на отзыв, и Джеффри отобедал у него чуть ли не на другой день после появления рецензии, что, однако, пришлось не по вкусу Шарлотте. Но в следующем выпуске «Эдинбургского обозрения» появилась статья об испанских делах, которую Скотт посчитал неприемлемой с политической точки зрения; он направил Констеблу письмо с отказом от дальнейшего сотрудничества в журнале. Теперь Скотт усиленно занялся организацией журнала-соперника, призванного быть рупором тори в такой же степени, в какой «Эдинбургское обозрение» было рупором вигов, и первый номер нового издания «Квартальное обозрение» вышел в Лондоне в феврале месяце; издателем был Джон Мюррей, редактором — Уильям Гиффорд. Хотя лично Скотт терпеть не мог злобную межпартийную склоку на страницах периодики, в особенности же оскорбительные анонимные рецензии, и предлагал «Квартальному обозрению» проявлять учтивость и благородство, журнал быстро «прославился» разнузданностью отзывов на политической подоплеке; в 1818 году в нем появилась самая пресловутая из такого рода рецензий — погромная статья Джона Уилсона Кроукера о Китсе и его «Эндимионе» , статья, которая, по широко распространенному, но ошибочному мнению, ускорила смерть Китса.
Недовольство Скотта журналом Констебла и его связи с новым «Квартальным обозрением», хотя сложившегося положения и не улучшали, сами по себе не стали бы причиной разрыва с Констеблом. Но компаньон последнего Хантер был недоволен тем, что Констебл уплатил за Свифта большие деньги, и выразил пожелание, чтобы Скотт, раз уж он получил такой солидный гонорар, сосредоточился на подготовке издания, не распыляя сил на множество других проектов. Скотт оскорбился и написал Констеблу, предлагая расторгнуть договор на Свифта. Констебл отклонил предложение, но Скотта это не умиротворило, и он направил сердитое письмо не лично Констеблу, а на адрес издательства, тем самым придав ссоре официальный характер. Не исключено, что на самом деле Скотт искал повод порвать с Констеблом, чтобы сделать Джона Баллантайна его соперником. По крайней мере именно так он и поступил. «Дева озера» вышла у «Джона Баллантайна и К°», причем четвертую часть прав на нее приобрел Миллер из Лондона. К авторскому гонорару Скотта в 2000 гиней, разумеется, присовокупились доли от прибылей, положенные ему как совладельцу издательства, а также печатного дела Джеймса Баллантайна. Первое издание в формате ин-кварто тиражом в 2050 экземпляров было сразу же распродано, и до конца года появились еще четыре издания форматом ин-октаво, так что за несколько месяцев общий тираж проданных экземпляров достиг двадцати тысяч. Поэма издавалась еще много-много раз.
«ДЕВА ОЗЕРА»
Издатель Кейделл, который впоследствии стал компаньоном Констебла и в конце концов купил дело после банкротства последнего, приводит факты, говорящие об успехе поэмы. В то время юный Кейделл еще набирался опыта в одном эдинбургском издательстве. Возвращаясь в старости к этому периоду своей жизни, он вспоминал о «невероятной шумихе», вызванной появлением «Девы озера»:
«Вся страна воздавала поэту хвалу — толпы устремились на берега озера Катрин, до той поры сравнительно малоизвестного; а так как книга подоспела в самый раз к началу летнего сезона, то каждый дом и каждая гостиница в том краю оказались заполнены нескончаемыми толпами приезжих. Неопровержимо доказано, что со дня выхода „Девы озера“ количество почтовых карет на дорогах Шотландии неимоверно увеличилось и на протяжении ряда лет продолжало увеличиваться время от времени, благо новые сочинения автора поэмы не давали остыть бурным восторгам перед нашими ландшафтами, им же изначально и пробужденным».
Приезжие с юга, разумеется, посещали Горную Шотландию и до Скотта — не кто иной, как он сам, явно сгущая краски, еще в июле 1810 года назвал свой век временем, когда «всякий лондонец превращает Лох-Ломонд в умывальный таз и швыряет башмаки через Бен-Невис». Но именно благодаря Скотту поездки — сперва в долину Тросакс, а потом и в другие районы Горной Шотландии — получили настоящий размах. После разгрома якобитского восстания в 1746 году Горная Шотландия попала под пристальное наблюдение властей, наложивших запрет на многие обычаи этого края; затем настал черед экономических трагедий и «очистки земель» . Во многих своих сочинениях Скотт задавался целью выправить положение: историю и ландшафт Шотландии он представлял в романтическом ореоле, а героическую ожесточенность, неотъемлемую часть этого ореола, исподволь уводил в грамматически безопасное прошедшее время, с тем чтобы современная ему Шотландия выглядела частью мирной и просвещенной Британии. В известном смысле все это воплощает Абботсфорд, внушительный особняк Скотта в стиле феодальной Шотландии, с его диковинным собранием реликвий героического прошлого — оружия, доспехов, всевозможных вещиц, принадлежавших воителям и разбойникам, гербов и прочей геральдики — наряду с ультрасовременным (по тем временам) газовым освещением, хитроумно сложенной печкой, снабженной «отводом для проветривания комнаты летом», и удивительной, хотя в конечном счете неудачной новой разновидностью воздушного звонка, который приводился в действие сжатым воздухом и, как с гордостью сообщал Скотт в одном из писем, не имел «никаких тебе пружин, проводов и заводов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42