Хотя бы по возрасту. И потому, что мои дела — это мои дела.— Пошел ты! — отозвалась я без особого добродушия.— Лучше к черту пошли! На экзамен же бегу!— К черту! К самому черному и хвостатому! Потому что иду к такому же.Преувеличивала, конечно. На нервной почве. Макарыч не принадлежал к разряду клыкастых хищников. Да и клювастых тоже. Но он очень хотел, забыв свои «коммунистические идеалы» и долгое процветание в комжурнале, приобщиться к сегодняшним ценностям, а именно — получать достаточно доходов, чтобы жена могла носить шубки из натурального меха, летать в турецкую Анталию на целый летний месяц, дочка — учиться в платном институте с экономическим уклоном, а сынка — отмазать от армии.Но некоторые журналисты, все-таки, обзывали его чертом:— Ну черт! Так это он, правоверный марксист-ленинец, сидит теперь во главе этой вшивой газетенки! Эксплуатирует интерес очумелых масс ко всяким Рузетам Бенгладеш-Чиковани-Энтеритам, способным общаться с магическими цивилизациями Большой Медведицы и запросто возвращать брошенным женам их мужей? На чистой бредятине капиталец кует? Ну дела-а…Кует, кует… А другие, похожие, из его поколения шестидесятилетних, давно спились и померли… А я лично перебрала за этот месяц всяких удивлений-изумлений, и от плешивого, суетливого, но, в общем-то, беззлобного Макарыча никаких особых сюрпризов не ждала.Ну, конечно, обардуется, что я, наконец, под рукой, что принесла в клюве «супербоевик».Уже на подходе к редакции я как услыхала его голос: «Татьяна! Где материал? Сейчас же на стол! Как нет материала? Ты ещё и не начинала писать? Что все это значит? Мы же, коллектив, ждем-не дождемся…»Однако на этот раз его несомненная и столь же, в общем-то, распространенная способность служить тем, кто платит, с внезапностью удара по голове вогнала меня в немоту и прострацию. Ибо он, слегка осыпанный перхотью и пеплом, надо полагать, былых сражений за честь и достоинство, едва я вошла в его кабинет, поднялся с кресла, протянул мне руку, но смотрел при этом четко вкось, как бы в иные, боее значимые пределы.— Ну как? Пришла в себя? Меня тоже отпустило… Конечно, ты молодец, но… знаешь ли… можешь не торопиться… Вот именно… без спешки…— Это почему же?Он бережно приподнял с младенчески голенькой головки единственную прядку волос, уложил её ближе ко лбу, прихлопнул для верности.— Видишь ли… нашелся спонсор… Он нас нацеливает на материалы о добре, о хороших, достойных людях. Считает, и я с ним согласен, что хватит гнать «чернуху», нагнетать в обществе страх, ужасы всякие анатомировать… и вообще. Неконструктивно все это. Так что твой материалец… прямо скажу… сегодня не ко двору. Вот его визитка.Я молчала как овощ. Видимо, дозревала до какой-то важной, крупной мысли. Но не дозрела. Протянула руку, сковырнула с глади редакторского стола голубой кусочек картона с золотым обрезом. В глаза выстрелило: «Борис Владимирович Сливкин, директор фирмы „Альфа-кофе“… золотым по бирюзе. Я долго, долго вчитывалась в текст, озолотивший картонную полоску. Держала паузу, как Комиссаржевская.И не зря. Вместо того, чтобы ляпнуть, как хотелось: «Ну ты и вонючка, старший товарищ по перу!», я поступила умненько-разумненько, кивнув и затянув:— По правде, я и сама пришла к этому выводу. Я ужасно устала от всей этой истории со старухами… Пусть разбираются проессионалы, если это им нужно. Мне вдруг захотелось музыки, веселых лиц… Надеюсь, «Светские сплетни» пока не отменяются?— Пойдут под другим, более интеллигентным названием. Борис Владимирович предлагает «Сегодня в свете».— Что ж… звучит.— Не очень, конечно, но… ты же мне денег не дашь?— Нет, конечно.— Вот именно. И я хотел бы, чтобы сегодня именно ты сходила в ночнушку «Тройной удар». Там соберутся знаменитости обсуждать проблемы нижнего белья и роль в этой сфере Эдмона Франса, одного из ведущих производителей, который шурует на нашем рынке. Музыка обеспечена, халявные тарталетки и коктейли само собой…И, все-таки, все-таки, я не стерпела, слишком велико оказалось искушение. Обернулась от двери и задумчиво так обронила:— Сливкин может закончиться гораздо скорее, чем вы думаете. Все-таки, он на крючке… Тогда как?У Макарыча выпрыгнула из рук металлическая линейка…Стервоза я, все-таки… Человек же хорошего хочет. И себе, и немножко мне… А многие и совсем не хотят другим ну ни граммчика хорошего. Верно ведь? Так что… Таким образом… Получается, что…… Ничего в этой жизни не происходит просто так. Оказывается, пришла я в «Тройной удар» очень кстати. Не только для того, чтобы послушать басовитое воркование трансвестита Элема о том, как он будет играть роль в фильме молодого, но концептуального из концептуальных режиссера Артура Кичина «Воздух порочного бытия». Не только для того, чтобы увидеть умные, усталые глаза известного комика, потерявшего недавно жену и оттого бродящего среди людей с пустым взглядом и полной рюмкой то водки, то коньяку… Не только для того, чтобы внимать советам довольно прославленного кутюрье, но вовсе не по поводу нижнего белья, а в связи с его новейшими представлениями о способах расслабляться: «Надо любить себя! Любить себя! Каждую минуту любить и доставлять себе удовольствие! Я засыпаю непременно в ароматах прекрасного парфюма… Мои шелковые простыни гладят мою кожу нежнейшими прикосновениями… Тончайшее легчайшее кружево оконной занавески чуть шевелится под ветром… А возле — букет пионов, огромных, пышных, и все они улыбаются мне, как нимфетки… много, много нимфеток с ямочками на щеках…»Я пришла сюда для того, чтобы услышать, как уже топочут копыта коней под четырьмя всадниками Апокалипсиса… Топочут, топочут… все ближе и ближе… Все громче и громче… И потому я не сразу услыхала, что мне говорит Даша Синякина, моя однокурсница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108