Несчастнее самого несчастного грешника, Руша, перемежая слова всхлипами, покаянно шепнула, упираясь носом в грудь Бекки:
— Я только сегодня вошла в пору.
— И вот это оказалось большой удачей, — заговорил Адонайя. — Всегда ведь исключительно приятно, если молодой альф получает свидетельство благосклонности Господа сразу же после начала своего правления. Я-то надеялся, что этот момент со мной разделишь ты, Бекка, но твоя скромность, твоя невиданная скромность… — Адонайя причмокнул языком. — К счастью. Бог решил наградить своего достойного слугу.
Он осушил стакан с водой и протянул его к постели.
— Я желаю пить!
Руша, высвободившись из объятий Бекки, взяла голубой глиняный кувшин и наполнила стакан. Удовольствие, доставляемое ему зрелищем этой прирученной девочки, казалось, заставляло Адонайю раздуваться, как шар. Руша даже не пыталась скрыть свою наготу перед глазами еще двух мужчин. Старший из них прикрыл глаза веками, младший бесстыдно пялился на то, как Руша прислуживает своему господину, а затем с несчастным видом прячется в ворохе мятых простынь. Пока все это происходило, Бекка, сама того не желая, заметила на простыне пятно — знак потерянной Рушей невинности.
Адонайя маленькими глотками выпил воду, а затем откинул голову, будто собирался вздремнуть. Бекка вдруг обнаружила, что пристально вглядывается в его обнаженную шею и что откуда-то из глубин ее живота в ней поднимается и крепнет желание: «Господь Всемогущий, неужели ты не можешь дать мне силу мужчины на то время, которое нужно, чтоб сломать эту мерзкую шею!»
Только когда Адонайя снова заговорил, Бекка очнулась и вернулась в реальный мир. Она настолько пришла в себя, что наконец смогла уловить смысл его слов:
— …О костях позаботятся. Этим могут заняться старшие жены, чтобы не торчать, изображая из себя каменные столбы. Я займусь ими потом, когда подбодрю своих женушек.
Старик хуторянин возразил:
— Нужна неделя, а то и больше, чтоб они снова вошли в пору. Обычно приходится ждать, пока не кончится траур, Адонайя.
Молодой альф вскочил с кресла и кинулся на хуторянина прежде, чем кто-нибудь успел мигнуть глазом. Удар кулака правой отбросил голову хуторянина влево, а кулак левой врезался ему в живот, заставив его согнуться пополам и уже в этом положении принять удар босой ноги в челюсть. Хуторянин отлетел к стене и ударился о старый ящик, в котором Пол хранил свои немногочисленные книги. Ящик закачался и чуть не упал на мужчину, однако дело ограничилось тем, что несколько томов вывалились наружу и упали на пол. Кровь у старика лилась из носа и изо рта. Когда он очнулся, то вместе с кровью выплюнул на пол несколько зубов.
Хотя жертва еще не опомнилась, Адонайя уже кричал:
— Советы я принимаю только от своих людей, да и то, когда я их сам попрошу. И клянусь Богом, если я еще раз услышу, что кто-то из вас — недоносков из Праведного Пути — называет меня по имени, это для вас будет означать одно — смерть. Я покажу вам, кто здесь господин!
Бекка метнулась мимо постели и подбежала к подоконнику, на который Адонайя поставил стакан. Человек Адонайи с неразборчивым воплем попытался остановить ее, но она быстро и ловко ускользнула от Него. В этот момент для Бекки не существовало ни приспешника, ни его господина. Бекка схватила стакан и твердым шагом подошла к хуторянину. Тали попыталась было встать между ними, но в ответ получила краткое проклятие и резкий толчок, опрокинувший ее на постель рядом с Рушей.
Волосы Бекки, заплетенные в косы, расплелись и мешали ей видеть. Она откинула их назад, за уши, и наклонилась, чтобы смыть прямо руками кровь с лица хуторянина. Она слышала смех Адонайи, потом распоряжение, данное подручному, произнесенное слишком тихо, чтоб его можно было разобрать. Она просто не обращала на это внимания. Ощутила на своем плече руку молодого и нетерпеливо стряхнула ее.
Горькое презрение, ненависть, бессильная жажда крови виновника всего этого, все это Бекка отодвинула куда-то в самый темный уголок души. Если выпустить свои истинные чувства на свободу сейчас, понимала она, это будет глупость, за которую расплачиваются смертью. Она не хотела умирать, особенно сейчас, когда беспомощная Шифра ждет возвращения Бекки. Старый призрак той Бекки, которой не было уже давно, поднялся из глубин, чтоб спасти ее: «Я хочу быть травницей и помогать людям, как мисс Линн. Я хочу исцелять».
Это призрак нашептал ей те слова, а сегодняшняя Бекка всю силу страстей, толкавших ее к убийству, перелила в руки, исполнявшие сейчас совсем другую работу. Насколько это было возможно, она очистила нос и рот хуторянина от крови; Потом возложила ему на лоб свои влажные прохладные руки.
Он шевельнулся. В глазах мелькнуло сознание. Бекка улыбнулась ему, приветствуя возвращение в мир.
Его первая реакция была проявлением чистого ужаса.
— Убирайся прочь, проклятая! Ты что, хочешь моей смерти? Не смей меня трогать! — Он плюнул ей в лицо и шатаясь встал на ноги еще до того, как сгусток кровавой слюны успел стечь со щеки Бекки.
Чьи-то руки схватили Бекку за локти и подняли с пола. На этот раз она не сопротивлялась. Адонайя засмеялся ей прямо в ухо.
— Соблазн — плохая штука, верно? А те соблазны, что обуревают Еву, особенно опасны. Женщины хитры и маскируют свои уловки, но Бог видит все. И он наказал их за грехи, за грехи, что привели к Голодным Годам. Что ж, у мужчины есть лишь два способа победить соблазн: бежать от него или его сокрушить. Богобоязненный человек никогда не отступит перед злом, каким бы сильным оно ни было. — Он повернулся, чтоб улыбнуться сначала хуторянину, а потом члену своей стаи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151