Это б
ыл именно кобель, пользующийся у сук неизменным расположением. Вот тольк
о низкопородные они были все как одна Ч не под стать ему, и беспощадно отг
онялись Хозяином. А потому не было у бедного песика настоящей компании…

Чего ж ты его мучаешь, гад?! Ч в общем-то беззлобно, но настойчиво думал Су
ва, наблюдая за безобразиями, творимыми Хозяином. Ч Ведь не о случке речь
Ч поиграться дай, ирод! Ч Но очкоглазый, щекастый, краснозобый Хозяин е
го мыслей не слышал, только больше ярился, когда поблизости замечал свид
етелей его антисобачьего террора.
Сува не знал, как называется эта порода и, стащив как-то раз с лотка книжку
про собак, попытался почитать о ней, пристроившись под своим родным мост
ом. Интеллигентное это было место: клошары несли туда самое чистое, что то
лько у них было, самое дорогое, оставляя во внешнем мире все свое разочаро
вание, пошлость и злость…
Но Суве не дали насладиться рассказами о собачьей жизни, вернее, о том, как
расчесывать им кудри и проводить плановые вязки. Облава накатилась внез
апно и погнала бедолаг вдоль реки, мимо приткнувшихся рядами лодок, пото
м по недавно начатым новостройкам и наконец через заросшие бурьяном пус
тыри Ч тут уж ищи ветра в поле!.. Во всей этой суете и нервотрепке Сува и пот
ерял свой литературный трофей.
Собаченцию звали Догоняем, хотя у пса было и другое Ч научное имя, склады
вающееся из имен доблестных, медалированных предков, но произнести его м
ог разве что нетрезвый хетт или мидянин.
Про себя Сува ласково называл кобеля Гунькой, Гуней. Он вообще-то очень лю
бил животных, особенно чужих, потому что свои у него почему-то долго не пр
отягивали или сбегали (если везло). Нет, он никогда не мучил братьев меньши
х, но мог по независящим от него причинам исчезнуть вдруг суток этак на де
сять-пятнадцать, а потом, вернувшись, обнаружить в своем логове кладбище.
Да и в обычную пору у Сувы далеко не всегда было чем подхарчиться, но уж ес
ли было, то он честно делил пайку со своими подопечными Ч всегда поровну.

Сува и Гуне пытался пару раз подкинуть чего-нибудь съестного Ч понятно
е дело, когда хозяин отвернется. Понимал, конечно, что живется кобелю в пищ
евом смысле вовсе неплохо, и все же не мог удержаться Ч уж больно приятен
глазу и слуху был пес по имени Амсгончет-чермибсды или как там его…
Оба этих раза закончились не то что бы плачевно, но без видимого результа
та. Гуня нюхал предложенные ему куски, дружелюбно вилял хвостом и убегал
Ч то ли боялся, что усечет и накажет Хозяин, то ли брезговал непритязател
ьным угощением. Ничего лучше московской (вареной с жирком) колбасы Сува п
редложить ему не мог.
Догоняй, в свою очередь, давно уже заприметил этого несуразного мужичка
в заплатанном на локтях и подоле пальто и неопределенного цвета штанах с
оттянутыми белесыми коленями. Он казался потешным и даже по-своему симп
атичным. Порой с ним хотелось поиграть. Неуклюжие попытки мужичка накорм
ить кобеля какой-то сомнительной колбасой не могли восприниматься инач
е, как чисто символический жест благорасположенности и готовности подр
ужиться… Разве может обладающий собственным достоинством, высокопород
ный пес польститься на подобное непотребство?! Конечно, может, думал в глу
бине души Догоняй. В том-то и дело Ч колбаса никогда не бывает лишней, а уж
дружески настроенная колбаса Ч тем более. Но он не позволял этой мысли з
ахватить его целиком и перебороть страх, а ведь Догоняй действительно си
льно боялся своего Хозяина.
Тимофей Михайлович был мужчина злой. На работе он ненавидел почти всех, н
о осмеливался нападать лишь на практикантов и молоденьких лаборанточе
к Ч словом, на тех, кто заведомо боится пикнуть… Да и в семье был вовсе не д
еспот Ч напротив, тряпка, но тряпка ворчливая, умеющая показывать зубы, п
ричем почти всегда не по делу. И опять-таки отыгрывался Тимофей Михайлов
ич на самых забитых и бессловесных. Чаще всего накопленную за день, нерас
траченную свою злобу вымещал на псе, хотя нанести ему реальное физическо
е увечье боялся Ч жена удавит за “высокопородного”. Потому и насобачилс
я Хозяин обрекать Догоняя на муки чисто психологического порядка. Даже с
лучайные встречи с “девочками” на утренних и вечерних прогулках Хозяин
всякий раз удосуживался превратить в сцены позора и унижения.
Догоняй не имел зла на Хозяина, не копил его, не лелеял планов мести, но оби
да наполняла его, с каждым днем все сильнее разъедая тонкое, чувствитель
ное сердце младого кобеля.
Супруга Тимофея Михайловича Ирина Максимовна была женщиной дородной и
потому малоподвижной. К пятидесяти трем годам она сохранила в душе некот
орый заряд доброты и расходовала его почти исключительно на пса, в какой-
то мере компенсируя подлые усилия супруга. Однако доброта ее была слишко
м уж эгоцентричной: Ирина Максимовна больше любовалась собой, когда холи
ла и лелеяла Догоняя, а потому ощущения его были двояки. У такой женщины, у
такой замечательной хозяйки обязательно должен быть лучший в городе ко
бель, которому следует подобрать лучшую в городе сучку, хозяйкой при это
м непременно должна быть тоже по-настоящему достойная женщина. Замечу: в
высшей степени достойной женщиной Ирина Максимовна считала лишь саму с
ебя. Так что Догоняй и по этой линии обречен был на холостяцкую жизнь. Дочь
Тимофея Михайловича и Ирины Максимовны Ольга долго мечтала заиметь пес
ика, но, убрав десяток кучек, разочаровалась в своем любимце и уже второй г
од кряду едва замечала Гуню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93