Риск на его совести. Как это тебе? Годится?— Пожалуй... — идея показалась Роланду новой и интересной. Звание раба, столь отвратительное, обернулось неожиданной стороной.Далеко не все товарищи по несчастью пожелали оставить крепость и искать иной доли в холодной и голодной стране. Многие предпочли кусок хлеба и рубаху на теле странствиям на свободе. Если человека в неволе не обращают в животное, то разве служить доброму лорду не лучше, чем побираться или батрачить за горсть медных монет?— И... что это знак будет означать? — уточнил он.— Что этот человек — мой невольник. Что я его кормлю, одеваю и даю жилье. Что я его защищаю. Что он обязан исполнять мои поручения и не имеет права отлынивать от работы. Что за лень и небрежность его будут наказывать. Что никто, кроме меня, над ним не властен. И что все это кончится, если человек уйдет. Никакой платы за свой труд он не получит.— Справедливо, — вынужден был согласиться Роланд. Условия графа для подневольных работников до странности напоминали традиции рыцарского служения. За исключением одного — присяги. Он спросил:— Ваши невольники должны поклясться исполнять эти правила?— Нет! — граф резко качнул головой. — Положение раба отличается как раз тем, что от него клятвы не требуют. Он не по своей воле попал в рабство. Он может мириться с ним, пока ему хорошо, или сбежать, если станет невыносимо. Он ничем господину не обязан. Это господин, если желает иметь рабов, обязан заботиться о них и беречь. Поэтому и развалились империи, стоявшие на рабстве... Невольник не может быть верен. Глупо надеяться на это!— А как же я? — вскинул голову Роланд.— Ты — исключение, сынок. Ты присягнул. Неважно, что ты сделал это из желания избежать кровавой драки между мужиками и рыцарями. Поэтому, единственный из всех, ты носишь оружие. На первый взгляд, ты уже стал моим вассалом. Но, мальчик мой, сам-то в глубине души ты вовсе так не считаешь! Как прежде, твоей мечтой остается вернуть Арден себе! Поэтому, если вдруг в голову тебе придет покинуть Арден-холл и искать счастья на стороне, я не стану считать тебя изменником. Другое дело, что для меня это крайне невыгодно, и я постараюсь тебя вернуть... Тебя будут ловить, как пленника, не как нарушившего свой долг воина. И даже не накажут за побег. Ибо, по сути, ты и есть пленник.— Спасибо, — криво улыбнулся Роланд.— Конечно, это всего только слова. Зачем бежать из своего дома? Мы все стараемся, чтобы тебе было хорошо. А будущее — оно еще только будет, и в твоей судьбе многое может измениться. Поверь человеку, которому пришлось сменить родину, эпоху, любовь, веру и бог знает, что еще... И в конце концов, мы оба с тобой оказались здесь и сейчас.Бог ведет человека своими неисповедимыми путями, не стоит забегать вперед. Как говорит рыцарский девиз: делай, что должен, и будь, что будет!— Легко вам говорить...— Вот уж неправда. Чтобы это сказать, мне понадобилось больше сорока лет, сотни измен и тысячи потерь... Снова тянет на философию!Ты не обращай внимания. Лучше скажи: какой, по-твоему, цвет подойдет для невольничьего знака? Надо что-то достаточно красивое, чтобы его носили без протеста, и необычное, чтобы у других не было.— Не знаю... Белый не подходит. Черный тоже, его все носят. А синий?— Синий носит леди Темелин. Это ее может обидеть.— А леди Хайдегерд любит розовое и голубое, — вырвалось у Роланда.— А графиня — разные оттенки зеленого, желтого, кремового и коричневого, — подмигнул ему лорд Арден и засмеялся. — Что же нам остается?— Красный.— Красный нельзя. К нам могут приезжать гости, у многих дам будут красные платья, этот цвет очень распространен.— Ну, лиловый, — предложил Роланд, невольно усмехаясь.— А что, это мысль! Ярко-лиловый, цвет весенней сирени... Да и все остальные оттенки тоже. Хороший цвет!— Если не одеваться в него с ног до головы, — Роланд поморщился, представив себя в сиреневом камзоле.— Ни в коем случае! Только ленты в волосах или завязки на рубахе, — воодушевился сэр Конрад. — Пояс, головная повязка. Или даже кружок, пришитый к рукаву. Яркое пятно на простом сером сукне. Это красиво и вовсе не унизительно! Придется только попросить нашего ученого иудея выкрасить пару штук полотна и отыскать среди дамского багажа немного шелка на ленточки. — Он с искренним удовлетворением потер руки.— Не понимаю вашей радости, — бывший наследник пожал плечами. — Что это вам даст?— Не мне — им! Определенность, мальчик мой! Ясность их положения. Как сказала графиня, законное место в жизни.— Место раба!— Я тебе уже объяснял, что это не имеет значения... Если человека не обижать, он рад любой должности, дающей средства к существованию. Особенно в такой крепости, как наша. Сытно, безопасно. А главное, само звание раба, которое ты так ненавидишь, дает ему уникальную свободу выбора: уйти или остаться! Причем в любой момент, ибо от невольников я не требую верности... А если говорить о моей выгоде, то она тоже имеется: гораздо легче следить за людьми, когда они ярко помечены. Сам же ты и будешь следить. Робер тебя научил, правда?Роланд ушел от графа в расстроенных чувствах. На прямой вопрос, должен ли он тоже носить лиловый знак, тот ответил уклончиво: ты, дескать, сам решишь, когда придет время. В холле ему встретилась одна из пленных ткачих. Девушка — имя ее, кажется, было Бекки или Пегги — искательно улыбнулась и отступила с его дороги. Против воли Роланд представил сиреневый бант в ее рыжих волосах и улыбнулся: знак невольницы Бекки безусловно украсит. Но при мысли, что такой знак на его собственном локте увидит леди Хайд, что ее нежная ручка ляжет на рукав с лиловым пятном, пятном рабства, веселость исчезла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130