Клинт вскинулся, готовясь объявить тревогу, но побоялся выставить себя посмешищем, если вдруг бомбер окажется еще одной помехой. Пока он лихорадочно размышлял, не поднять ли в воздух самолет AWACS и пару истребителей, метка на экране дернулась и исчезла.
Клинт разжал хромированную ножку микрофона, в которую, оказывается, судорожно вцепился, и перевел дух. Потом с некоторым смущением посмотрел по сторонам — не заметил ли кто-нибудь его параноидального припадка. Похоже, нет. Капрал Огистин и сержант Хамзейкер отслеживали активность «соседей» на южном направлении: энгельсская дивизия дальней авиации, как и обещала, начала свои странные маневры в 12.20, и теперь дальние бомберы расходились над континентом, как светодиодные наконечники спиц распахивающегося зонта. Остальные ребята отмечали первую рабочую пятиминутку легким кофе-брейком, выстроившись возле кофеварки в дальнем углу зала.
А русских диспетчеров почему-то уже не было. Напрягшись, Клинт вспомнил, что краем глаза уловил некоторое движение на правом траверзе как раз тогда, когда проедал глазами выскочившую на экран галлюцинацию. Видимо, хозяева базы, как их упорно и без малейшей издевки продолжал именовать Маклоски, поняли наконец бессмысленность своих бдений и решили заняться более продуктивным и менее раздражающим делом. Вот и прекрасно. Калвински подумал, что, наверное, понимает чувства русских коллег и где-то даже сочувствует им, но на их месте оказаться не желает ни при каком развитии событий.
События развились менее чем через минуту, но передумать Калвински не успел.
Наиль Зайнуллин спустил машину на полсотни метров, круто уваливая в сторону. Ту-22МЗ описал дугу вокруг белого следа ракеты и вошел в сложную кривую, которая должна была вывести бомбардировщик на цель через две минуты сорок секунд — через десять секунд после того, как Х-15 поразит РЛС Савватеевки. Маневрировать приходилось в полной глухоте — сориентировавшись по маякам и выпустив ракету, экипаж снова вырубил все системы навигации и переключился на второй маршрут автопилота, программу которого Зайнуллин получил перед вылетом.
Последний раз Наиль летал на автопилоте три года назад, когда отрабатывал включение нового привода в субкритических режимах. Для испытателя, привыкшего полагаться на свой опыт, реакцию и разум, физически, до надсадки тяжело отдавать управление невзрачному диску, а точнее — неизвестному компьютерщику, к племени которых летчик никакого уважения не испытывал. Но это было необходимым условием операции — и раз уж он вписался в такую игру, следовало держаться правил. Тем более что других вариантов особенно не было: при такой облачности идти на малой высоте над незнакомым рельефом просто опасно. Оставалось утешаться тем, что в программу якобы заложена пилотская манера Зайнуллина — именно этим Гильфанов две недели назад объяснил Наилю необходимость обвешаться датчиками и три часа маяться дурью на компьютерном симуляторе.
В любом случае, лучше было проверить безвестного программиста, убедившись в его состоятельности, сейчас и здесь, над лесостепной равниной в трехстах километрах от дома, нежели терзаться сомнениями на подходе к цели.
Майор Питер Маклоски мог уцелеть, если бы успел войти в ресторан. Этому помешали знакомые офицеры штабной группы, с которыми командир группы диспетчеров перекинулся парой слов, а потом Кабель, с самым умиротворенным видом вынырнувший ему навстречу из ресторана. Увидев Пита, Хьюз заметно смешался, с легкой иронией отдал честь и скользнул мимо. Пит укрепился в намерении объяснить молодому балбесу пару интимных тонкостей — для его же пользы. Причем немедленно.
Он развернулся и окликнул Кабеля. Дважды — потому что первый раз Малколм, естественно, не расслышал. Но повторный зов игнорировать было невозможно. Во-первых, Пита на базе уважали все без исключения (кроме наглеца Рамиреса, но у того вообще с уважением — как у скунса с одухотворенностью, то ли никак, то ли слишком). Во-вторых, Маклоски все-таки старший по званию.
Малколм полсекунды постоял, спиной, затылком и — спасибо хоть не задницей — выражая неохоту вести тяжелые и никчемные беседы. Потом развернулся, поднял глаза, улыбнулся и сказал:
— Сэр, да, сэр.
Хорошо хоть за съемку, балбес, опять не принялся. Пит шагнул к нему, соображая, с чего начать. И в этот момент над крышей и решетчатыми надстройками локационного корпуса мелькнула белая черта. И тут же Кабель со всей дури кинулся на Пита, сшибая с ног и вбивая на дюйм в землю. А кто-то невидимый с силой хлопнул Маклоски по ушам, изодрав барабанные перепонки в конфетти.
Через несколько кошмарных месяцев Пит открыл глаза и обнаружил, что прошло не несколько месяцев, а секунда-две.
Кабель лежал на нем, тяжелый и размякший, как мешок с сырой мукой.
Пит спихнул Малколма на землю (раздавленная камера ссыпалась самостоятельно) и приподнялся на локтях, охнул от боли в груди, но все-таки сел. Вокруг что-то происходило, но что именно, Пит понять не мог, потому что мир начинал бешено кружиться, едва Маклоски пробовал повернуть голову. Он уселся попрочнее и уставился прямо перед собой. В лицо ударил порыв горячего ветра, закидавший глаза колючей пылью. Но и проморгавшись, майор не сразу понял, что видит. Понадобилась еще одна бесконечная секунда, чтобы сообразить — это корпус РЛС, который вспух, брызнул в стороны черными и красными искрами и теперь оседает, а по его искореженной крыше тюкают ажурные мачты и тарелки антенн.
Ту-22МЗ может нести до десяти аэробаллистических ракет Х-15, предназначенных для стационарных наземных целей и РЛС противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131