Он все никак не мог привыкнуть к тому, что Ляйсанка года три как вошла в половозрелый возраст и вдруг превратилась из постоянно хамящего голенастого подростка в красивую фигуристую девушку, при виде которой только благоразумие удерживало ребят из Ренатовой бригады от гулкого сглатывания. И теперь с растерянной улыбкой вертел в руке мобилу.
Ляйсан только что в нынешней своей непонятно над чем иронизирующей манере пригласила милого братца на свадьбу, каковая состоится в ближайшую пятницу в челнинском ресторане «У Рафгата». Ближайшая пятница ожидалась завтра.
Отухмылявшись, Ренат энергично сказал «блин» и позвонил маме. Вызвериться на нее за молчание про дочкины матримониальные намерения, конечно, не удалось. Мать в двадцать секунд доказала, что дорогой сыночек, не кажущий носа из своих Тольяттей и откровенно забывший родителей, сам виноват не только в том, что не знает последних семейных новостей, но и просто во всех бедах и напастях, которых с ходу смог коснуться живой мамулин язык.
С большим трудом Ренату удалось перевести стрелки с себя на сестру. Она, как выяснилось, раньше была такая же засранка, но теперь вроде взялась за ум, спасибо Наилю, просто молимся на него с отцом. Наиль, оказывается, работал на каком-то камазовском заводе, не то литейном, не то кузнечном (мама в этих тонкостях не разбиралась, всю жизнь тянула лямку в средней школе, и из всего камазовского многоголовья знала только ПРЗ — и то лишь потому, что прессово-рамный в советское время официально шефствовал над ее школой). Работал, слава богу, не инженером, а кем-то по денежной линии — не то начальником финотдела, не то главой департамента ценных бумаг (тут Ренат тягостно вздохнул). В роскоши не купался, но и не бедствовал. Ляйсанка знакома с ним года три, аж со школы, а последние полгода они просто жили вместе, в Наилевой двухкомнатке. Теперь, выходит, решили узаконить отношения. А тебе, ulym, ничего не рассказывали, потому что по телефону о таком не говорят, а когда ты приезжал, был вечно такой занятой, что мы даже не знали, может, тебе неинтересно знать, что в семье творится.
Ренат давно, в первую очередь благодаря мамочке и первой жене, научился реагировать на подобные женские резвости по-умному. То есть молча. Потому любезно поблагодарил за информацию и поинтересовался, чего дарить молодоженам. Тут маме, как ни странно, предложить было нечего. Мы с отцом, сказала она, дарим сервиз на двенадцать персон, он хороший, хоть и китайский, ну, и немного денег, а ты, ulym, — по возможности. Ага, сказал Ренат. Aniem, что тут говорить о возможностях, единственная сестра замуж выходит…
— А, мам, машина-то у Наиля есть?
— Да, «четверка», почти новая, — с гордостью сказала мама.
— Значит, нет, — сказал Ренат с облегчением, довольно быстро — минут за пять — закруглил разговор и распрощался, клятвенно пообещав приехать пораньше — и с ребятами, чтобы помочь с организацией и всяческой доставкой.
Потом позвонил Губанову, хозяину крупнейшего в Челнах автосалона, который Ренат опекал во времена мятежной молодости. Перед переездом Ренат махнулся долей в салоне с челябинцами, именно тогда счастливо потерявшими интерес к тольяттинским проектам. Так что размен произошел быстро и ко всеобщему удовольствию. Особенно рад был захандривший поначалу Губанов: гуманные челябинцы предоставили ему не только почти полную свободу действий, но и привилегированный доступ к уральскому прокату. В итоге губановская фирма стала одним из крупнейших поставщиков КамАЗа и, ясное дело, любимейшим дилером.
Поэтому Губанов Рената уважал и при случае старался оказаться полезным. Но в этот раз не мог при всем желании: по словам Губанова, клиент опять сошел с ума, чохом выкупил все приличные машины, следующая партия ожидается через неделю. А сейчас в салоне — только пара «троечек» (у него хватило ума — или просто памяти — не предлагать ничего, кроме BMW).
Ренат задумчиво объяснил, что «троечка» хороша для легкомысленной девицы, а Ляйсан теперь солидная замужняя дама, которой полагается, как минимум, «пятерка». А лучше «шестерочка». Как считаете, Василий Семенович?
Василий Семенович был совершенно с этим согласен — как и с тем, что Maybach в таком случае будет смотреться слишком выпендрежно, так что с ним погодим. Губанов был готов погодить, но не был готов помочь дорогому клиенту немедленно, и это владельца автосалона страшно расстраивало. Губанов, отчаянно посопев, даже заявил, что попросит машину у одного из последних покупателей, якобы для исправления мелкого конструктивного недостатка, перебросит ее Ренату, а покупателю вернет деньги.
Ренат готовность к незаметным подвигам оценил, но попросил Губанова не дергаться — сам, мол, все устрою. Он знал, о чем говорил: буквально вчера Славян обмолвился о том, что ювелир Викулов полностью долг так и не вернул, зато пригнал и даже уже зарегистрировал (откуда и информация) нулевенькую «шестерку».
Ренат вызвал по интеркому Славку и поставил перед ним задачу.
Через два часа машина стояла во дворе особняка, занятого Ренатовыми офисами, а генеральная доверенность на нее лежала в кармане Рената. Викулов, уяснив, что Татарин не накажет его за крысятничество, погрузился в пучину искреннего счастья и прямо как был, в пучине и домашнем костюме, прискакал в офис Рахматуллина с коробочкой, в которой лежал симпатичный и не слишком вычурный — золотая вязь и немного бриллиантов — кулон «для очаровательной сестренки дорогого Ренат Салимзяновича, у которой ведь такой большой день». Викулов даже вызвался лично отогнать машину в Челны, чтобы, не мешкая, перерегистрировать ее на имя Ляйсан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131