— Орел, вы приблизились к воздушному пространству Российской Федерации. Предлагаем немедленно изменить курс.
Томми кивнул и открыл огонь. Первая очередь скользнула выше зализанной спины бомбардировщика, который сманеврировал — так что вторая цепочка снарядов прошла над правым крылом.
— Орел, вы вторгаетесь в воздушное пространство России. Даю пять секунд на смену курса, потом открываю огонь.
Бортовой компьютер жалобно заныл, подтверждая, что F-15 стал чужой мишенью, а экран радара показал две стремительно приближающиеся со стороны Мурманска отметки.
Томми не обратил внимания на эти мелочи. Терять ему было, в общем-то, нечего: точку возврата Ла Гардия миновал. Во всех смыслах. Томми выпустил новую очередь. Она оказалась более удачной: по меньшей мере два снаряда выбили искры из хвостовой части фюзеляжа «Лебедя».
— Открываю огонь, — предупредил летчик русского истребителя.
И через секунды сразу две огненных трассы прошли впритирку к крыльям F-15.
— Маму твою имел, — сказал Ла Гардия с выражением и нажал на спуск.
На этот раз он не собирался снимать палец с кнопки — и не снял. Он успел заметить, что несколько снарядов угодили в левое крыло, которое сразу задымило, и в горб кабины сразу за остеклением. Упавший на фюзеляж Ту-160 отсвет яркой вспышки разбежался по сетке трещин, наброшенной на стекло. Но Томас Ла Гардия этого не увидел. Он сгорел в той самой вспышке, высеченной встречей российской ракеты с американским истребителем.
Двойка Су-27 с ревом прошла над падающими в море обломками и синхронно развернулась к берегу. Тот же голос осведомился:
— Ну что, герои, по вам тоже стрелять или так сядете?
— Да нет разницы, зема. У нас горючка на нуле, и мотор один остался.
— Блин. До земли дотянете?
— Постараемся. А керосинчику не подбросите?
— Летит уже керосинщик, потерпите. Вы там все живые?
— Ну, как бы да. В основном. Спасибо за встречу.
— Да ладно, разве это встреча. Все впереди.
— Е-мое, может, нам сразу в море булькнуть?
— Наоборот. Вы герои, парни.
— Ух, ты. Это в России, что ли? Или Мурманск отделился, наконец?
— Блин, болтуны эти стратеги. Летаете где-то сутки напролет, и не знаете ни хрена. Все, пацаны, кончилась Америка на нашей земле.
— Е… А поподробнее можно?
— Подробности письмом. Все, керосинщик идет. А мы почапали. Тут за вами еще желающие скачут, встретить надо. Raxim itegez, как говорится.
— О господи. Наши совсем победили, что ли?
— А мы никогда и не проигрывали. Покеда, земляки. С вас бутылка, завтра занесете.
— Да хоть ящик. Скажи только, кому.
— Rawil Asylgareev minem isemem. An'ladysyz my?
— О господи. И тут уже они. Стоп. Асылгареев, ты, что ли?
— О, татары по-татарски понимать научились. Я, конечно. А ты кто?
— Охамел ты, лейтенант. Зайцева такого Валерия помнишь?
— Валерий Николаевич? Товарищ майор?! Это вы, что ли?
— Ага, только полковник. И в отставке.
— Вот ни хера себе отставка. А я теперь майор. Ч-черт, товарищ полковник, все, не успеваю. Утром переговорим, обязательно, ладно?
Они переговорили утром. Уже после того, как экипаж Зайцева благополучно принял полсотни тонн керосина, приземлился на ВПП североморской базы Североморск-3, вообще-то не предназначенной для приема стратегических бомбардировщиков, тем более таких истерзанных.
Выяснилось, что почти сразу после бомбежки Белого дома — и не исключено, что именно из-за этой бомбежки, — на сайте whitehouse.gov оказался общедоступен раздел «Документы особого контроля». Там среди нескольких малоинтересных законопроектов обнаружились планы «Свободная Россия» и «Духовное возрождение», предусматривавшие раздел и фактическую колонизацию России, которая в документах именовалась с русским акцентом — Ruccifl.
Еще до того, как документы стали достоянием мировых СМИ, Роман Борисов третий раз за день связался с Майклом Бьюкененом и потребовал объяснений.
Бьюкенен в тот момент был взбешен настолько, что без малого послал собеседника, сообщив тому, что ничего не знает ни о каких сайтах и документах.
Борисов, не меняя интонации, попросил ответа по существу.
Бьюкенен, одумавшись, попросил несколько минут для консультаций, по истечении которых сообщил временному российскому правителю, что вызвавшие его интерес документы являются либо фальсификацией, либо рабочими материалами, выложенными на официальный ресурс в результате чьего-то возмутительного самоуправства.
Борисов отметил, что между этими вариантами все-таки есть заметная разница, и попросил уточнить, какой из них представляется подлинным.
Бьюкенен затруднился с ответом, однако на всякий случай заверил, что сам эти бумаги никогда не видел и, безусловно, не учитывал при определении параметров взаимоотношений США и РФ.
Борисов не стал комментировать эту клятву, но сообщил, что обстоятельства требуют от него аннулирования договора о миротворческом участии Соединенных Штатов в разрешении внутренних конфликтов на территории Российской Федерации. В полном объеме и с сегодняшнего дня. На этом все, в принципе, и кончилось.

Глава восьмая
1
На Тайване-острове, или под Чарджоу,
Русскому с татарином все равно где жить —
Родина есть Родина! Лапти, эрготоу…
Так скроила матушка — и не перешить…
Хольм ван Зайчик

КАЗАНЬ. 12 АВГУСТА
Митинг собрался на площади Свободы. Окрестные здания обвесили, как мишурой, прожекторами. Так что было светло почти как днем — только нервно и прохладно. Напротив оперного театра, под статуей Ленина, сбили огромный помост, на который набежала куча народу — но все равно меньше, чем тысячи людей, затопивших всю площадь и окрестные улицы, словно перекипевшая и вытекшая на плиту каша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131