Ту-160 действительно самая большая и не самая оптимальная машина. Зайцев разделял мнение многих военных летчиков — концепт М-18, разработанный бюро Мясищева, был гораздо лучше. А туполевскому бюро взять верх позволили нахрап и умелый лоббизм — ну, и развитость производственной базы, конечно.
Но в любом случае казанская машина была неплоха — особенно после начавшегося в новом тысячелетии радикального обновления авионики и компьютерных систем. В базовой версии Ту-160 не были, например, задействованы спутниковая навигация и оптико-лазерная система, многие формально автономные приборы умудрялись при отказе сбивать с настройки весь навигационный комплекс, а отказы случались в самых тепличных условиях, поскольку, скажем, программа запуска двигателей записана на советских микросхемах образца середины 80-х. Теперь, по счастью, морально устаревшие ЦВМ на «сто шестидесятые» не ставились и безжалостно выдирались из первых машин, прибывающих на КАПО в рамках плановой модернизации. Правда, поначалу ВВС пришлось выдержать бой с разработчиком, который не только страстно хотел сбыть завалившую склады раритетную электронику, но даже попытался подзаработать на отдельной продаже заказчику программного обеспечения самолета.
К счастью, эти бои остались в прошлом, и теперь полковник Зайцев всей шкурой надеялся, что корабль готов к реальному бою. Уж по-любому Ту-160 лучше хваленого американского В-1. И сортир вполне на уровне. А печка так и вообще хороша — и заметно лучше корейской микроволновки, стоявшей у Зайцева дома. Примечательно, что такую же электродуховку фирма Туполева поначалу ставила на Ту-95 МС, который пилоты единодушно называли окончательно испорченной версией старика «девяносто пятого». И никто не доказал, что это не впихивание печки добило старый винтовой «стратег», усугубив его худшие черты. Глубокая модернизация «девяносто пятого» породила очередную сенокосилку с вертикальным взлетом из анекдота, эффектную, но малоэффективную.
Возможно, в Зайцеве просто говорила естественная неприязнь «реактивщика» к винтовым самолетам. Он, как и большинство коллег, держал наготове пучок претензий к нелюбимому самолету. К врожденным порокам «девяносто пятого» обычно относили малую дальность и боевую нагрузку по сравнению с тем же ЗМ, инертность, впадание в нештатные режимы, практически обрекавшие экипаж, который, случись что, просто был не в состоянии покинуть самолет: летчиков вдувало обратно в кабину. Приятели, успевшие полетать на «девяносто пятых», костерили даже их экипажи за пристрастие к солдафонству: рассказывали, что по инструкции члены экипажа чихнуть не могли без разрешения командира.
Возможно, это было преувеличением. В любом случае, экипажу «Юрия Дейнеко» такая инструкция была не писана. Экипаж штучный, его следовало холить, лелеять и кормить с ложки. Этим Зайцев и собирался заняться. Прямо сейчас и лично — благо, время позволяло: до выхода на финиш-курс оставалось около полутора часов, а самая изощренная, на зависть Ниро Вулфу, стряпня почему-то стабильно укладывалась в сорок минут. Бортпаек же по традиции оставим детям и внукам.
Бесспорно, открытие бортового филиала кулинарного техникума отвлекало экипаж. Но сейчас надо было именно отвлечься.
— Паша, прими, — сказал Зайцев.
— Есть, — Синичко взялся за ручку управления. Зайцев оглядел приборы напоследок, выпустил свою рукоятку и слегка оттолкнулся от пола. Кресло приподнялось и отъехало назад. Полковник рассупонился и отправился на кухню. Кухня — точнее, символических размеров ниша с духовым шкафом на четыре подноса и бачком для кипячения воды — располагалась сразу за креслом Славы Марданшина, казанского штурмана, с которым Зайцев толком знаком не был, но слышал много и только хорошее.
Сейчас штурман внимательно изучал цепочку жидкокристаллических дисплеев с разнообразными картами и курсами. Насколько понял Зайцев, Марданшин был одним из разработчиков программы, по которой Ту-160 уже прошел две тысячи километров и собирался пройти еще четыре тысячи — это не считая обратного пути. Неудивительно, что штурман был крайне сосредоточен и поначалу не обратил внимания ни на скользнувшего мимо полковника, ни на звяканье ножа и тихое шипение масла.
Но против абсолютного оружия полковника Зайцева Марданшин устоять не смог. Едва Валерий Николаевич приоткрыл дверцу духовки и цинично помахал ею, нагоняя в кабину запах поджарившегося лука с тушенкой, Слава оторвался от экранов, покосился за спину, потом развернулся всем корпусом и несколько секунд разглядывал живописный кухонный пейзаж. Затем мужественно вернулся к гипнотизированию карт и схем. Но часы стоицизма явно отбили себе последние почки. Когда Зайцев ударил по яйцам, и те зашкворчали, растекаясь по противням (в меню сегодня комплексный обед «Стюардесса на диете»: глазунья с луком и тушенкой, но без жареной картошки, чтобы не возиться с чисткой, а также по полкурицы гриль на брата, плюс кофе), Слава запрядал ноздрями, аккуратно положил карандаш на панель и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. Кадык у него дернулся вверх-вниз.
Зайцев удовлетворенно улыбнулся.
Молодой оператор Андрей Загуменнов выразил свои чувства более откровенно, отдавшись процессу слюноотделения. Когда таймер печки мелодично звякнул, Андрей едва не вскочил с места. Но сдержался. Экипажи «стратегов» комплектовались исключительно из летчиков первого класса, которые по пути к аттестации отучались повиноваться инстинктам — например, брать ручку управления на себя, как того требовал мутный от перегрузки рассудок, или вскакивать навстречу доброму повару, как того требовал горланящий от затянувшегося безделья желудок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131