Ее грудь… Оп-с! А мы не спим!— Что, художник, — проворковала она, — будешь только смотреть?— Отнюдь, — сказал я и бросил карандаш. Идет он к воронам, этот сон.Я не знал тогда, что это — только начало. * * * В кои-то веки я надел каску. Никогда не надевал. Это особый шик. Обычно на стройплощадке в касках не ходит никто. Хотя положено. Каску может надеть прораб или другое начальство, но мы, каменщики и стропаля, — не надеваем. Западло. Однако я надел. И она спасла мне жизнь.Серые от ошметков раствора подмости. Серый снег. Мы выводим десятый этаж. Я положил два облицовочных кирпича ложком Ложок — длинная сторона кирпича, тычок — короткая. “Собака” — кусок кирпича в одну четверть. Кельма — мастерок (стр. жаргон).

, один тычком, для перевязки, и, остановившись, поискал взглядом молоток-кирочку. Нужно отколоть “собаку”. Молоток обнаружился возле полупустой банки с раствором. Я бросил кельму на выведенную стену, сделал пару шагов и наклонился за молотком. Подать-то некому. Я молодой, а потому — без подсобника. Кирпич, раствор — все сам…Рукоятка кирочки, отполированная до блеска рабочими рукавицами, как влитая легла в руку. Я взвесил в ладони кирпич и наметил точку удара. В этот момент кто-то спрыгнул на мою подмость, но я не обратил внимания. Правильно отколоть “собаку” — это особое умение… Что-то щелкнуло меня по каске. Легонько. Маленький сухой комочек раствора. Он еще медленно поворачивался у меня перед глазами, падая на грубые доски подмости, когда внутри меня что-то предательски дрогнуло. “Откуда раствор?! Я же на самом верху!” Взгляд взлетел к небу и встретился с беззвучно падающими на меня днищами трех поддонов с кирпичом, перехваченными стальными змеями строп. На мгновение возникло и пропало видение ущелья, переполненного дико кричащими людьми в доспехах. А потом поддоны с грохотом врезались в доски подмости, выбив из них сухое крошево старого раствора…Как я успел откатиться? Помогло ниндзюцу? Так я занимался без году неделю… Стропальщик, а это он спрыгнул на мои подмости, сказал емкое “Бля!” и принялся надсадно орать на крановщицу. Та неслышно материлась в ответ с высоты. Я стоял на одном колене, словно в поклоне перед Учителем. Сердце кузнечным молотом колотилось где-то в гортани. Не надень я каску… Нипочем бы не услышал. И тяжелые поддоны впечатали бы меня в подмость… Вдруг оказалось, что я уже на ногах. Было такое чувство, что, оттолкнись я сейчас, и улечу куда-то далеко-далеко. Жив! Но как?Тупо взглянув на кирпич в руке, я резко ударил молотком. Классическая “собака”! А что-то внутри сказало: “Это предупреждение! Поддоны — это предупреждение…” О чем?Тогда я не мог этого знать. А вскоре происшедшее забылось. Вал новой информации обрушился на меня. Тренировки отнимали все свободное время. В промежутках приходилось торчать с парнями у метро, отлавливая кандидатов в ниндзя. Временами мне снились яркие удивительные сны про мир под изумрудно-зеленым небом. Но эти сны были светлы и полны тайны. В них больше не было надрыва и боли. И предупреждение спряталось в тайниках памяти.Зима пролетела как одно мгновение. Глава 4 Санкт-Петербург. Парк Екатерингоф. Март 1992 г. — Это здесь! — Колька остановился. Вокруг нас шелестели под холодным ветром голые ветви кустов. Минус двадцать. Снега по колено. Вот такая хреновая весна.— Где?— Там, за кустами. Тут должна быть тропинка…— А ты говорил, что здесь никто не бывает.— Зимой — да. — Коляныч пригнулся, что-то высматривая. — Ага! Вот она. Пошли, только тихо.— Так никого же…— Т-с-с! — Он приложил палец к губам. — Никого — это точно. А вот насчет “ничего”… Что-то здесь точно есть…Конечно, Колька знает, о чем говорит. Он занимался у Кутузова еще три года назад, когда я бороздил моря. Бросил через год по причинам, о которых предпочитает умалчивать. Учитель его не вспомнил, когда он пришел записываться снова и, единственный, правильно ответил на вопрос. Еще бы! Он уже знал ответ…А это место… Коляныч говорит, что здесь они в ту пору занимались. Прямо посреди парка. А Учитель выбрал место неслучайно. По словам моего друга, здесь живет Дух. И Колька, добрая душа, решил мне его показать. В такой-то дубак!Я поежился — куртка у меня дохленькая — и следом за другом полез через сугробы к едва заметному просвету в кустах.Оба на! Да ведь тут настоящий остров! Окруженный глубоким рвом, поросший здоровенными деревьями, он показался мне мрачным и заброшенным. Наверное, из-за того, что мост, переброшенный через ров, представлял собой две обледенелые металлические балки, сиротливо чернеющие на фоне белого льда под ними. Когда-то сверху был настил. Широкий, метра три, а в длину — все двадцать.— Ты что, — свирепо прошептал я, — хочешь туда перейти? По этим ниточкам?Я не преувеличивал. Балки были шириной в ладонь или чуть больше, скользкие даже на вид. До поверхности льда от них — метра два.Колька прищурился.— Что, страшно? — Вот зараза, издевается!— Если один из нас гробанется, думаешь, второй дотащит его?— Ладно тебе, — примирительно прошипел он, — неужто не интересно? Если хочешь, можешь рассматривать это как Малое Посвящение.Тоже мне, сэмпай! Хотя праздновать труса и упираться — западло. Я кивнул.— Хорошо. Показывай пример, Сусанин.Он фыркнул и ступил на балку. Я молча смотрел, как он медленно идет, раскинув руки в стороны. Бесенок внутри так и подзуживал меня громко заорать, чтобы Колька испугался и… Нет. Я сдержался. Еще действительно навернется вниз головой…Он благополучно пересек ров и махнул мне с той стороны: иди, мол.Это оказалось не так трудно, как я думал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14