Вам ни о чем не говорит столь своеобразная разбивка?
Хоть я и не очень разбираюсь в поэзии, истина бросилась мне в глаза.

— Сонет, это — сонет! — ошеломленно пробормотал я.
— Превосходно, — обрадовался Бурдон, — сонет. Я указал на схеме приблизительное количество букв в каждой строке, исходя из их массы. Мы воспользуемся ими лишь для проверки. Сложив их, мы получим сумму в 466 букв. Предварительное взвешивание дало мне 500. Разница, как видите, невелика, а это доказывает, что наше первое приближение довольно точно.
Итак, речь идет о сонете, поэтическом произведении, построенном по строжайшим правилам, которые такой писатель-классик, как Валетт, питавший почтение к традициям, непременно должен был соблюсти. Как вы знаете, в сонете в первом катрене утверждается основная тема сюжета, во втором она получает развитие. В первом терцете намечается разрядка, быстро завершающаяся во втором, с наиболее сильным выражением в последней строке, называемой сонетным замком. Короче говоря, это — своего рода театральная пьеска, что окажет нам неоценимую помощь в работе. Взяв за основу среднее количество букв в строке, представляется вероятным, что сонет написан александрийским стихом. Вот практически все, что можно сказать после первого «анатомирования».
— А дальше? Как быть с текстом, Бурдон?
— Дальше? Разве вы не видите, что следует делать дальше? Вам не ясен дальнейший путь? Ну, тогда слушайте.
— Следующий этап обоснован логически, и я уже приступил к нему. Мы начнем исследовать имеющееся плоское пространство, из которого родится мысль, а после исследования сверху вниз перейдем к исследованию слева направо и углубимся в детали.
Я сгруппировал комплекс горизонтальных полос, соответствующих каждой строке. В них мы будет вырезать с одного края до другого крохотные последовательные фрагменты и взвешивать их с величайшими предосторожностями. Стоит ли продолжать работу? Общая методика позволяет нам, вы знаете это, выявить различие между пробелом и кое-чем. Пробел позволит сверкнуть истине. Мы найдем положение пробелов, а те укажут границы слов. Наша работа во многом облегчается тем, что мы имеем дело с удивительно ровным почерком.
Обратите внимание, в этой старой рукописи слова отделены друг от друга весьма значительными интервалами. Взвешивание нам здесь не может помочь — масса невелика из-за малого количества букв в словах, но их места, их «размеры» определятся с большой точностью, если мы будем работать с достаточно мелкими фрагментами, тогда количество букв в каждом таком фрагменте выявится достаточно точно.
Вы спрашиваете, что будет затем?
Как только завершится эта небольшая, но кропотливая работа, мы уже можем ожидать появления «букв», и будьте уверены, «душа» возвратится в тело… Но для выполнения столь деликатной работы мне необходима спокойная обстановка. Сейчас вы мне ничем помочь не можете. Назначаю вам свидание через полгода. Такой срок мне понадобится, чтобы с успехом провести все исследования.
Через полгода Бурдон с лихорадочным блеском в глазах положил передо мной следующую схему.
+.-..7
— Мы движемся вперед, дружище, — сказал он. — Призрак постепенно обретает плоть, с каждым новым шагом из тумана появляются новые элементы. Смотрите, здесь показано положение слов, как я вам и предсказывал. Сгруппированные черточки и точки соответствуют одному слову и указывают его точные размеры. Попутно мне удалось добыть и некоторые другие, весьма ценные сведения. Знаки пунктуации, Менар! Точки проявились как исключительно малая масса, затерянная в безднах пустого пространства; все более и более тонкий анализ позволил мне отличить их от запятых, стоящих в основном в середине и в конце строк. Строфы заканчиваются следующим образом: первый катрен — многоточием, второй катрен и второй терцет восклицательными знаками, а первый терцет — точкой. Я с полной уверенностью идентифицировал три двоеточия в четвертых строках катренов и в конце первой строки второго терцета, два вопросительных знака в середине четвертых строк катренов, причем после первого вопросительного знака идет многоточие. Нетрудно было установить и два тире, расположенные вдоль оси строк, хотя я их условно поместил ниже строки, чтобы отличить от букв.
— Но буквы?! — вскричал я. — Сами слова?! А мысль?! Пока я вижу только бессмысленные точки и тире.
— Не спешите, — успокоил меня Бурдон. — Эта схема завершает определенный этап. Я составил ее несколько недель назад, но с тех пор уже значительно продвинулся и буду иметь удовольствие разъяснить вам все в подробностях… Но позвольте сначала остановиться на элементе, расположенном над заглавием, который я вначале спутал с ним. Я отметил его положение крестиком. Это не похоже на слово. Общая ширина этого элемента не превышает десяти миллиметров, а высота примерно равна двенадцати миллиметрам. Несмотря на это, масса чернил в этом месте относительно велика. Она соответствует примерно тридцати буквам, что практически невозможно на столь малой площади. Здесь я отметил ненормальную плотность чернил. Быть может, это клякса, как вы заметили вначале. Думаю, этот вопрос мы разрешим позже. Пока я не хочу его касаться и в своих последующих рассуждениях принимать в расчет не буду.
Я слушал его рассеянно.
— Вы сказали, что уже перешагнули этот этап?
— Судите сами.
— Когда я установил общие границы слов, мне стал ясен следующий шаг. Любопытно, что на путь истинный меня наставили как раз «особые трудности», встреченные на предыдущем этапе. Я говорю о том уже далеком времени, когда я взвешивал горизонтальные полоски, определяя положение строк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12