— Ла-ла-ла-ла-а-а-а… — отчетливо раздалось откуда-то из глубины коридора.
— Слышишь, поет. — Фемистоклюс многозначительно потряс над головой указательным пальцем.
— Кто поет? — испугался Алкидий.
— Зевс. — Рыжебородый выглядел до неприличия довольным.
— А ты уверен?
— Уверен.
— С чего это он, интересно, так надрывается? — с подозрением поинтересовался Алкидий.
— Наверное, у него настроение хорошее, — предположил Фемистоклюс.
— Ну что ж, — Алкидий грустно вздохнул, — сейчас мы ему это самое настроение сильно подпортим.
Друзья очень надеялись, что у Тучегонителя не окажется под рукой его ужасного молниеметателя, иначе…
Иначе даже сказать «привет» они не успеют.
— Ту-ту-туру-туру-ру… — продолжало доноситься где-то совсем уж рядом.
— Действительно очень похоже на Зевса, — мрачно кивнул Алкидий.
Пока что им опять везло.
Черные полосы судьбы сменялись белыми с поражающей воображение частотой. Вот только… На какую полоску придется их встреча с Громовержцем? Алкидий судорожно сглотнул.
— Идем. — Фемистоклюс грубо поволок приятеля в конец ярко освещенного коридора.
Немелодичное вытье Зевса доносилось из-за самой последней двери.
Греки переглянулись.
Было видно, что и Фемистоклюс здорово трусит, хотя совсем недавно хорохорился и гневно размахивал кулаками, утверждая, что бояться Тучегонителя им совсем не следует.
— Трам-папам-папам-папам… — взвыло за дверью. Друзья вздрогнули.
— Ну, с Кроновой помощью, — прошептал Фемистоклюс, решительно подойдя к двери.
Дверь бесшумно ушла в сторону, приглашая войти. Это было странно, но только не на Олимпе. За дверью взорам греков открылось просторное жилое помещение, в котором царил потрясающий бардак.
На полу была разбросана всевозможная одежда. Одна из набедренных повязок почему-то висела на потолке, непонятно за что там зацепившись. Разноцветные туники были скомканы до такой степени, словно их кто-то с ненавистью топтал ногами. Валявшихся в беспорядке сандалий греки насчитали двенадцать пар, причем почему-то большая их (сандалий) часть оказалась левыми.
Странной формы пуфики и большая просторная кровать медленно плыли по воздуху, паря без видимой опоры над заваленным одеждой полом.
— Что здесь произошло? — подавленно прошептал Алкидий.
— Это жилище Зевса, — благоговейно пояснил другу Фемистоклюс, понимая, что сейчас они видят то, что для глаз смертных совсем уж не предназначалось.
— Трули-трули-тру-лю-лю… — раздалось за спинами обмерших греков, — теплый душик я люблю…
Приятели медленно обернулись.
За их спинами обнаружилась еще одна дверь, из-за которой пение Зевса, собственно, и доносилось. Помимо пения Громовержца из-за этой самой двери слышался еще какой-то странный шум, словно там шел ливневый дождь.
Греки снова переглянулись.
Дверь перед ними быстро ушла вверх.
На пороге, окутанный клубящимся паром, стоял ухмыляющийся владыка Олимпа. Голый и с молниеметателем наперевес.
— Ага, — довольно пробасил Зевс, — попались… Что и говорить, более идиотского положения не придумаешь.
Часть первая
ЯСОН И АРГОНАВТЫ
Глава 1
ЗОЛОТОЙ БАРАН ГЕФЕСТА

Для того чтобы в полной мере оценить все описанные ниже события, нужно начать с самых, как говорится, истоков.
Знаменитый поход алко… то есть, простите, аргонавтов являлся одной из важнейших вех истории Древней Греции.
Да кто сейчас не знает Ясона?
Покажите мне этого человека. Я хочу на него посмотреть.
Э… да отойди ты, убогий, отойди, не видишь, что ли, — я написанием исторического опуса занимаюсь. Чего? Не понимаю я твое мычание, мне оно ни о чем не говорит. А, так ты немой? Так бы сразу и сказал, что немой, а то мычишь тут, как бык безрогий. Немой, значит.
М-да… и ноги правой нет, и глаз левый черной повязкой перевязан.
Да что ты ко мне пристал, а ну пошел отсюда! Что ты мне тут на песке чертишь? Ага, значит, ты не знаешь, кто такой Ясон. Это ж надо, три ошибки в имени героя сделал.
(Изложено по эпической элегии Софоклюса «Алконавты и золотое руно». — Автор.)
Тебя где, братец, грамоте учили? В местном питейном заведении? На, держи монетку, выпей за мое здоровье и за здоровье алко… гм… аргонавтов.
Что?!!.
Ты не знаешь, кто такие аргонавты?!!
Ну, приятель, ты даешь! Откуда же ты, бедолага, свалился, не из колесницы бога Гелиоса, случайно?
Ну да ладно, добрый я сегодня. Погода хорошая, море вон какое, красотища!
В общем, слушай…
В некоем древнем минийском Охренене в Беотии правил некогда сын бога ветра Эола, царь Афамант. Нет-нет, Охренен — это не ругательство, это такой древний город. С хорошим чувством юмора были эти минийцы.
Ну а Беотия — это область в Средней Греции с главным городом Фивы. Хорошее место, славное, климат умеренный, да и вино там делали восхитительное. Недаром сам бог Дионис в свое время по местным питейным заведениям шатался, под видом купца из Эфиопии вина дегустировал. А если напиток в каком-то заведении приходился богу не по душе, то он все винные запасы хозяина превращал в ослиную мочу. Вот так-то!
В общем, у этого самого царя Афаманта было двое детей от богини облаков Нимфоманки (нет-нет, это имя! — Авт.) — сын Фрикс и дочь Гелла.
Но, как и все греческие цари, тем более с божественной кровью в жилах, Афамант, достигнув воз-раста, являющегося пиком сексуальной энергии среднестатического древнего грека (где-то под пятъдесят лет), изменил своей жене Нимфоманке.
(Снова напоминаю, это имя! — Авт.) Изменил с молодой дочерью царя Кадма, которую звали… э-э-э… Ино.
Да, точно, Ино.
А не фиг было Нимфоманке по своим облакам лазить, пути, по которым ходила колесница бога Гелиоса, инспектировать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83