— Вы знаете факира Руми?— Слышал о нем.— Он мой двоюродный брат.— Прогуляйтесь все же куда-нибудь на денек-другой, — тихо, но внушительно сказал Аввакум. — А о кульминационном моменте не тревожьтесь. Он наступит не раньше, как дня через три.Было жарко и душно. Аввакум растянулся на густой траве.— Три дня, вы говорите? — спросил Асен, ложась рядом. — Чудесно! Мне кажется, я всю жизнь мечтал о свободных трех днях. Надо побродить где-нибудь, в этом нет никакого сомнения. Но посмотрите на небо — оно какое-то стеклянное! Разве не удивительно?— Удивительно, как факир Руми оказался вашим двоюродным братом, — зевнув, сказал Аввакум и бросил взгляд на небо. — Факир Руми родом из Северо-Западной Болгарии, из-под Видина, а вы чистейший южанин. Я готов побиться об заклад, что вы из-под Пазарджика или Чирпана. И по внешности и по выговору вы истый южанин. Вы просто нестерпимо растягиваете гласные. Это вас сразу выдает. Кроме того, жители северо-запада большей частью светлые или белолицые шатены. У вас же шевелюра цвета первосортной смолы, а лицо смуглое. Даже руки у вас смуглые, как у каменщика, хотя по форме тонкие, как у артиста. Итак, факир Руми, к вашему сведению, никакой вам не двоюродный брат.Асен выплюнул травинку, которую жевал, и глубоко вздохнул.— Похоже на то, — сказал он. — Но если б он и был моим кузеном, я б отрекся от него — так вески ваши доказательства. Я употребил слова «двоюродный брат» в переносном смысле. Руми умный парень, и мы с ним старые приятели.— Этот «парень» по крайней мере лет на двадцать старше вас, — возразил Аввакум.— Вот поэтому я и учусь у него! Аввакум помолчал.— А ведь вы начинаете мне нравиться, — сказал он.— Весьма тронут, — ответил с улыбкой Асен. Он вынул записную книжку и перелистал несколько страничек. — Я очень ценю знакомство с такими людьми, как вы. Готов поклясться, что еще с детства испытывал самое искреннее уважение к ученым. В этой книжке у меня адреса около двух десятков видных ученых, с которыми я лично знаком. Не одолжите ли мне вашу ручку, чтобы записать и ваш адрес?— Не трудитесь, — сказал Аввакум. — У меня нет ничего общего с видными учеными.— Ну и что же, — настаивал Асен. — На память.Аввакум потянулся за ручкой, но впервые в жизни не нашел ее на обычном месте. Он удивленно пожал плечами и начал торопливо рыться по другим карманам.— Не трудитесь, — сказал Асен. — Вот ваша ручка. Она самая? — Он рассмеялся, весело и добродушно.Конечно, это была ручка Аввакума. Аввакум почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо, а затем его пробрала дрожь. Небесная синь, трава, прозрачный воздух — все сразу поблекло. Стиснув зубы, он смотрел перед собой, не вымолвив ни слова. Помолчав некоторое время, он усмехнулся и протянул Асену руку.— Чистая работа, — сказал он, — поздравляю вас. Асен пожал руку и плутовато кивнул головой.— Теперь мы квиты, — сказал он. — Вы поймали меня на двоюродном брате, неплохо прошлись насчет фокусов. А я отплатил вам ручкой. Мы с расчете, не так ли?— Пока да, — ответил Аввакум.— О, вы как будто намереваетесь продолжить игру? — удивился Асен.— Почему бы и нет? — спросил Аввакум. — Это интересно. Кроме того, равный счет меня не устраивает. Ничья не в моем вкусе… А вы все таки прогуляйтесь немного по окрестностям, — добавил он.— Непременно прогуляюсь, — согласился Асен. Так завершилась их первая стычка.Пока Асен собирался в дорогу, с юго-запада надвинулись тучи и небо потемнело. Лохматая белесая мгла затянула горы, горизонт потонул во мраке. Пошел тихий, долгий весенний дождь. Земля около траншей размякла и превратилась в лужи жидкой грязи. В двух палатках открылась течь, а о кострах не могло быть и речи — ветер и дождь делали свое дело. Поэтому к вечеру все люди, кроме кладовщика, бай Ставри, взвалив на плечи пожитки, быстрым шагом направились к ближнему селению Славовцы, расположенному у подножия гор, в двух километрах от лагера. Для археологов и троих кинематографистов крестьяне постелили тюфяки в библиотеке читалишта Читалишта — традиционные общественно-просветительные очаги в Болгарии, ведущие свое начало со времен национально-освободительный борьбы против турецкого ига.

, а рабочих устроили в школьном зале. Больше всех был тронут заботой и вниманием славовцев Асен. Чувствительный и экспансивный, он суетился и, сокрушенно качая головой, задумчиво приговаривал: — Надо непременно отблагодарить этих людей. Они ничем нам не были обязаны, а проявили такое гостеприимство и чуткость. Приютили нас в культурном месте, пожалели наши городские бока, постелили толстые тюфяки, угостили в кооперативной корчме куриным супом и жареными бобами с перцем. И винца раздобыли. Правда, и харч и вино пошли за наш счет, но важно субъективное начало — люди по собственному желанию сделали все, чтобы нам было хорошо. Сразу видно, что кооперативное хозяйство здесь богатое и крестьяне живут зажиточно. Вы видели, как расстроился председатель, когда мы не согласились, чтобы он платил за вино? У него даже усы отвисли от огорчения. Уверяю вас, если мы сумеем отблагодарить их, то они вынесут нам на дорогу бутыли с вином и жареных поросят. Вы заметили, какое у них отменное вино? По-моему, оно ничуть не хуже чирпанского мозеля и по вкусу и по аромату. Разве вы не знаете, что у них свой винный погреб? Я думаю, что, если мы устроим им небольшое развлечение, например «Вечер культуры», они непременно пригласят нас, заглянуть в погребок. Имейте в виду, что дождь зарядил надолго. В наших интересах подружиться со здешними людьми и завоевать их сердца. Они того заслуживают. Хозяева они гостеприимные, с достатком и вполне стоят этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33