– Я могу превратиться, – отчаянно бормотал Артем. – У меня два лица – одно мое, другое – первого рыцаря Женьки. Превращусь, прикажу им и…
– А тебя узнают?
– У, блин!.. – застонал он. – Точно! Это ж лет десять назад было… Здесь время идет по-другому.
Тем временем Руг деревянным шагом прошел на эшафот. Что-то крикнул палачу, и лицо его сделалось злым-презлым. Черноволосая с плачем бросилась парню на шею. Стражники попытались оттащить черноволосую, но чиновник в темно-лиловом камзоле сделал знак не вмешиваться.
Жаль парня… Но красиво, конечно, получилось: шпаги наголо, последователи верные, друзья. После такого и умереть не страшно. Так что он сам выбрал свою судьбу.
Артем же так не считал. Он явно собирал силы на очередную головокружительную глупость:
– Ладно! Будет вам день защиты детей, гады! Получайте!
Гигантская тень махнула по одеялу. В первый миг я решил, что это воздушный шар. Но нет: воздух в этой тени наполнялся звенящим холодом.
Я задрал голову.
Над нами кружила огромная птица. Одна, другая… вон еще несколько потянулись к эшафоту. Их перья отливали блеклой бирюзой – словно у моровой птицы Сушуан.
По ушам хлестнул звенящий голос Соти:
– Арбалеты к бою! Нападение!
Действовали девчонки удивительно слаженно: опрокинули стол и из-за него открыли стрельбу по захватчикам. Одна из птиц сорвалась с неба и, теряя перья, рухнула в розовые кусты.
Рядом с птицами вспухли крохотные облачка; веранду окатило градом. Отчаянно закричала Лера; доски пола взлохматило щепками.
Птицы пошли на второй круг. На их спинах чернели крохотные кляксы всадников; металлическими искорками поблескивали стволы мушкетов.
Прежде чем они снова дали залп, я сбил Артема с ног и прижал к полу.
Томительно долго ничего не было слышно, кроме звонких щелчков. Пули разбивали дерево, одна сочно хрупнула блюдцем. Наконец все стихло, и я рискнул поднять голову.
Оказалось, что это лишь передышка. Нас заметили и приняли во внимание.
Ударом воздуха взъерошило мне волосы. Птицы садились на веранду, отчаянно хлопая крыльями. Я встретился взглядом с одной; в карих глазах застыли боль и терпение. Словно мать, опекающая жестокое и неумное дитя, фламинго прикрывало крыльями своих седоков. Я ощутил с ней родство душ: ведь, по сути, мы занимались одним и тем же.
Я схватил Артема за плечо:
– Поднимайся! Сейчас будет драка.
– Ага! Я щас!
Из-под птичьих крыльев кувыркнулся мальчишка с огромным мушкетом. Еще двое спешили следом; в их руках блестели шпаги.
– Стойте! – закричала Соти, бросаясь им навстречу. – Именем Рыцаря!
– Засунь своего рыцаря знаешь куда?! – звонко отозвался тот, что с мушкетом. – И весь ваш Совет тоже!
Девчонки за спиной Соти торопливо натягивали арбалеты. Я слышал, как стучат их зубы – стражницы отчаянно трусили.
– Почему ты не ушла с нами?! – крикнул мальчишка. – Соти, летим сейчас!
– Я не могу, Вирр! Вы… вы все предатели!
Отчаянно и по-девчоночьи неловко она замахнулась хлыстом. Помчалась вперед, в атаку – прямо на мушкет.
– И ты – ты тоже предатель!
Мальчишка зажмурился и нажал на спуск.
Девчоночье тело отбросило в груду обломков. Вирр этого не видел: облако кислого порохового дыма накрыло его с головой.
Мы с птицей запоздало ринулись в свалку. Она отчаянно орала и хлопала крыльями, не давая атакующим сблизиться. Арбалетная стрела ударила по крылу, ломая его. Мальчик со шпагой бросился на меня, но я удачно увернулся и выбил клинок. Мальчишка шлепнулся на зад и, закрывая уши руками, завизжал – по-девчоночьи тонко, безнадежно.
Второй оказался отчаяннее. Лет тринадцати, коренастый, прыгучий – он снова и снова бросался в атаку, словно щенок таксы на сенбернара.
Европейских школ фехтования я не знаю. Поэтому я просто поймал клинок на маки-атоши и закрутил. Моя шпага превратилась в сверкающий конус, заплетая чужое лезвие.
Яростный звон – и оружие вырвалось из мальчишечьей руки.
За шпагой мы бросились одновременно. Я подставил своему противнику ножку, а когда он запнулся, схватил за шиворот и отвесил хорошего пинка под зад.
– Ямэ! – заорал я «сэнсейским» голосом. – Прекратить драку!
Это подействовало. Бойцы отступили, ошеломленно глядя друг на друга, я же бросился к раненой гвардейке. Девчонка вытянулась в теплом солнечном пятне так, словно ненадолго прикорнула; щепки под голым животом уже намокали темным.
На негнущихся ногах к нам брел Вирр. Мальчишку шатало; мушкет он выронил, и оружие тускло поблескивало металлом в отдалении.
– Что… с ней? – побелевшими губами спросил он.
– Тс-с! Не мешай!
Артем присел рядом с лежащей девчонкой, ладонями зажимая рану. Средневековый мушкет пробил бы в тощем девчоночьем теле дыру размером с тарелку, но оружие этого мира жило по своим рыцарским законам. Как я ни силился, я не мог даже разглядеть, куда попала пуля.
– Отойдите! – приказал Артем. – Не мешайте… Я пробую что-нибудь сделать!
Мы послушно отступили на два шага. Темка закрыл глаза и принялся сосредотачиваться. Вирр сел на доски, покаянно схватившись за голову.
– Это я… Я виноват во всем! – бормотал он, раскачиваясь.
– Предатель!! – с невыносимым презрением бросила ему Точка. – Вы все предатели! Весь ваш Бастион!
Хорошая вещь мелодрамы… особенно если постановщику всего лет двенадцать и вырос он на сурепкинских и чесноченковских книжках. Во мне же проснулся детективный зуд. Справедливо рассудив, что теперь разберутся и без меня, я поманил пальцем своего недавнего противника и двинулся к лестнице, ведущей вниз. Парень покорно засеменил следом. Белобрысый, неловкий, похожий на щекастого цыпленка – было в нем что-то бесконечно трогательное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105