— На следующий день Барбара выслала ей заказным письмом медицинскую карту и предложила поискать другого врача.— Ну а дочь?— Дочь тоже больше не приходила. Барбара встретила ее как-то раз на улице, и та рассказала, что мать запретила ей ходить на прием к Барбаре. Она отвела дочь в какую-то частную клинику.— От чего же она лечилась? — спросил Брунетти. От него не укрылось, что синьорина Элеттра тщательно взвешивает ответ на этот вопрос. Она быстро пришла к выводу, что Брунетти все равно об этом узнает, и потому сказала:— От венерического заболевания.— Какого именно?— Я не помню. Вам придется спросить об этом мою сестру.— Или синьору Тревизан.Элеттра отреагировала мгновенно и эмоционально:— Если она и узнала, что там было у ее дочери, то уж точно не от Барбары!Брунетти ей верил.— Так, стало быть, девочке сейчас должно быть около пятнадцати, да?Элеттра кивнула:— Да, наверняка.Брунетти на минуту задумался. Закон в этом отношении, равно как и во многих других, был весьма расплывчатым. Врач не обязан был разглашать данные о здоровье пациента, но в то же время закон не запрещал ему делиться информацией о том, как пациент себя вел и почему, особенно в ситуациях, не касающихся непосредственно вопросов его или ее здоровья. Лучше он поговорит с доктором лично, а не через Элеттру.— Приемная вашей сестры находится на прежнем месте, недалеко от Сан-Барнаба?— Да, она там будет сегодня днем. Предупредить ее о вашем визите?— Хотите сказать, что предупредите ее, только если я об этом попрошу?Она взглянула на клавиатуру компьютера и, словно найдя там ответ, вновь подняла глаза на Брунетти:— Не имеет никакого значения, от кого она услышит об этом, от меня или от вас, ведь так, комиссар? Она не сделала ничего плохого. Так что я ничего говорить ей не буду.Следующий вопрос Брунетти задал из чистого любопытства:— А что, если бы это имело значение? Что, если бы она на самом деле сделала что-то плохое?— Если бы знала, что это ей поможет, предупредила бы ее. Естественно.— Даже если бы это означало выдать секретную информацию? — спросил он и тут же улыбнулся, как бы обращая разговор в шутку, хотя на самом деле вовсе не шутил.Она посмотрела на него. Во взгляде читалось непонимание.— Вы что же думаете, что секретная информация будет иметь для меня какое-то значение, если дело коснется моей семьи?Смягчившись, он ответил:— Нет, синьорина, пожалуй, я так не думаю.Синьорина Элеттра улыбнулась. Она была рада, что вновь помогла комиссару в чем-то разобраться.— Вы знаете еще что-нибудь о жене убитого? То есть вдове, — поправился Брунетти.— Лично я ее не знаю. Я, разумеется, читала о ней в газетах. Она вечно участвует в каких-нибудь БЛАГИХ НАЧИНАНИЯХ, — Брунетти воочию увидел этот заголовок крупным шрифтом.— Я имею в виду всякие там мероприятия, типа сбора еды для голодающих в Сомали, еду потом разворовывают, отправляют в Албанию и там благополучно продают. Или, к примеру, проводят какой-нибудь гала-концерт в «ЛаФениче» Самый знаменитый театр оперы и балета в Венеции

, сборы от которого уходят не иначе как на покрытие расходов и новые шмотки для организаторов, чтобы можно было в следующий раз порисоваться перед друзьями. Меня далее удивляет, что вы не знаете, кто она такая.— Помню только, и то смутно, что имя это где-то встречал. А муж чем занимался?— Вроде международным правом, причем на высоком уровне. Что-то я, кажется, о нем читала, про какую-то сделку, не то с Польшей, не то с Чехословакией, ну, в общем, где едят одну картошку и плохо одеваются, название точно не помню.— И что это была за сделка?Она отрицательно покачала головой: не смогла вспомнить.— А выяснить сможете?— Если съездить в редакцию «Газеттино» и поискать, наверное, смогу.— У вас есть поручения от вице-квесторе?— Мне только надо зарезервировать для него столик к обеду, а потом я схожу в редакцию. Еще какая-нибудь информация вам понадобится?— Да, о жене. Кто там сейчас ведет светскую хронику?— Питтери, по-моему.— Ну вот, поговорите с этим Питтери; глядишь, он расскажет вам что-нибудь и о муже и о жене, что-нибудь из того, чего не напечатаешь в газете.— И что всегда оказывается самым интересным.— Вот именно!— Что-нибудь еще, синьор?— Нет, спасибо, синьорина. А Вьянелло здесь?— Я его пока не видела.— Когда придет, будьте добры, скажите ему, что я его жду, ладно?— Конечно, — ответила она и снова принялась за журнал. Брунетти глянул украдкой, что за статью она читает, оказалось, о «плечиках», и направился обратно в свой кабинет.В папке с материалами, как это всегда и бывает в начале расследования, не оказалось никакой информации, кроме имен и дат. Карло Тревизан родился в Тренто пятьдесят лет тому назад, окончил Университет Падуи, получил диплом юриста, имел адвокатскую практику в Венеции. Восемнадцать лет тому назад женился на Франке Лотто, родившей ему впоследствии двоих детей: девочке, Франческе, исполнилось пятнадцать, а сыну, Клаудио, семнадцать.Адвоката Тревизана никогда не интересовало уголовное право, и сам он никогда не имел дела с полицией. Он также никогда не попадал в поле зрения финансовой полиции, что могло свидетельствовать либо о чуде, либо о том, что у адвоката всегда была безупречная налоговая декларация, — и это, кстати, тоже было бы чудом. В папке были имена сотрудников конторы Тревизана и копия его заявки на получение паспорта.— Вымыто «Перланой», — сказал Брунетти вслух и положил бумаги на стол. Единственное, что пришло на ум, так именно эта фраза из рекламы средства, якобы делающего все и вся чище чистого. Кто на свете чище Карло Тревизана? А главное, кто мог всадить в него две пули и не взять бумажник?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81