– Мы в Коринф-Хаузе не танцуем, – сказал Коннел, еле сдерживая смех.
– Миссис Френч и я с огромным удовольствием потанцуем.
Коннел внимательно посмотрел на раскрасневшееся лицо Харгрейвса, пытаясь понять, насколько он пьян.
– Я вот что вам предложу, – сказал он наконец. – Если найдете еще две пары – танцуйте.
Харгрейвс сейчас же вернулся к Лаверн, которая раньше отошла в угол с Бетси Восс, женой Билла. Они не были друзьями, хотя знали друг друга уже много лет. Скорее их можно было назвать союзницами, так как они сходились на приемах, где у них не было знакомых и они не чувствовали себя вполне уверенно в разговоре с другими.
– Миссис Бетси, – сказал Харгрейвс, пытаясь подражать фермеру со Среднего Запада. – Миссис Лаверн, мэм, я был бы очень счастлив, если бы...
Он замолчал, забыв, о чем хотел попросить.
– Папочка не разрешает здесь танцевать, – тихо сказала Лаверн, – правда, Бесс? Ты можешь представить себе Ройса Коннела крутящимся на ковре и...
– ...и спотыкающимся? – вставил Харгрейвс. – Представляете, споткнется?
– Между прочим, – сказала Бетси Восс, – он прекрасный танцор. Очень искусный.
Лаверн хотела что-то возразить, но передумала. Рука Харгрейвса оказалась на ее талии, а пальцы другой торопливо скользнули вверх под бюстгальтер.
– Слушайте, Харгривс, – она произнесла «гриве», хотя он дважды напоминал, что надо говорить «грейве», – кончайте меня лапать.
Бетси Восс была шокирована.
– Лаверн?!
– Он пьян, – объяснила она, выскальзывая из рук Харгрейвса, – и поэтому думает, что симпатичен. Он действительно симпатичен, но совсем не тем, чем ему кажется.
– Вы – цветок персика! – ответил Харгрейвс с таким чувством, будто объяснялся с кем-то другим. – Откровенно говоря, этот комплимент я мог бы отпустить очень не многим дамам. Может быть, только вам и миссис Лэм, но она недосягаема, – тараторил он.
– А я досягаема.
– Лично вы? – спросил журналист. – Вы прелестны, дорогая миссис Френч. В другой жизни или на другой планете я мог бы просить вас выйти за меня замуж или по крайней мере разрешить мне приласкать вас. Но сегодня вечером вы просто сияете красотой на приеме у Ройса.
Бетси Восс сердито фыркнула и отошла в сторону.
– Вы очень обидели ее, – заметила Лаверн.
– Я говорил все это вам.
– Это и было обидно.
– Представляю себе! – Он слегка возмутился. – Но вы, дорогуша, не обиделись?
– Вы намерены и дальше развивать тему о том, как приласкать меня?
– Ничего странного в этом не вижу. Хочу пригласить вас на танец.
– А разве Ройс не сказал, что должно быть еще две пары?
– Что-то в этом роде.
– Ну тогда уговорите его пригласить Джейн Вейл. Она в него по уши влюблена.
Лаверн подумала и сказала:
– И Дойла. Этого приятеля Коннела со студенческих лет. Могу поклясться, что он не менее классный танцор.
– Правда? Вы уверены?
– Харгрейвс, и откуда у меня впечатление, что те, кто пишет колонки слухов, – мужчины ого-го?

* * *

– Нет, Махмет, – сказала Лейла брату так тихо, что ее мог услышать только он, – это дело так просто не пройдет. Мадам Люссак, может, и не будет возражать, ведь французы довольно терпимы в этих вопросах. А вот этот так называемый кинопродюсер спит и видит, как избавиться от своей болтливой подруги. Даже по его лягушачьим глазам видно, что он бабник. А вот профессор Маргарин и его жена слишком старомодны. И, если ты пригласишь только мужа, а не ее, она обидится.
– Но Лейла, ты же знаешь это место в Голдерс-Грин. Туда пускают только мужчин.
– Тогда приглашай каждого в отдельности, и только тех, кто нашей крови...
– Уже поздно. Я уже говорил с Мак-Налти и еще с одним журналистом. Так что зверя уже выпустили из клетки. Я тебя прошу только об одном: собери всех женщин, ведь их всего три, и развези по домам в одном из наших лимузинов. Это не так сложно? Ты сказала, что только профессор Маргарин может обидеться. Ну и ладно.
– Не имею представления, как к этому отнесется подруга киношника. Она так быстро треплется по-итальянски, что я успеваю уловить только одно слово из десяти.
– Лейла, хватит.
Последовала долгая пауза.
– Хорошо, Махмет. – Она отвернулась от него, взмахнув разноцветной тканью, и прошла в угол комнаты, где три женщины пытались поддержать подобие разговора, смешивая французский, итальянский и английский. Профессор Маргарин старалась объяснить, чем она и муж занимались в пустыне, где им, двум ученым, пришлось вести жизнь бедуинов, правда, с «лендроверами» и сейсмическим оборудованием.
– Нет, э, мы, э, вызывали эти petit Маленькие (фр.).

взрывы.
Профессор Маргарин была низенькой полноватой женщиной с седыми волосами и челкой на лбу. Она погружала свои пальцы в толстый ковер, а потом выдергивала их с громким возгласом: бум!
– Brava! – воскликнула маленькая итальянка. – Tu sei molto carina У тебя нежное сердце (ит.)

.
– Дамы, – начала терпеливо Лейла, – думаю, что для вас это был не самый обычный вечер. Он, наверное, был бы более характерен для Дамаска или Эр-Рияда. И вот сейчас мой брат по ближневосточной традиции пригласил мужчин в один из кабаков, находящихся в Северном Лондоне, где можно увидеть танец живота.
Поскольку все промолчали, Лейла обратилась к любовнице киношника.
– Gli uomini, capisce, gli uomini vanno fuori senza donne.
– Ma, perche?
– Perche c'e uno spettacolo con, um, ballerine, yes? La danza di stomaco, capisce?
Итальянка разразилась хохотом.
– Bene! E le donne? C'e vino, no? C'e qualche cose da mangiare, no? Benissimo!
– Что она говорит? – спросила профессор Маргарин.
– Она сказала: пусть мужчины отправляются куда угодно, а мы останемся здесь и будем пить вино. Почему бы и нет?
Мадам Люссак пожала плечами и спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152