Уехали Рэндольфы только в полдень. С разламывающейся от боли головой и слипающимися глазами Эллен вернулась на кухню, тоскливо глядя на гору оставшейся после завтрака посуды. Пенни снова исчезла. В другое время Эллен отнеслась бы к этому спокойно: в этом отношении ее дочь ничем не отличалась от всех нормальных подростков, имеющих склонность растворяться в воздухе при малейшем намеке на нудную домашнюю работу. Но в это утро отсутствие Пенни показалось зловещим. Не в силах справиться с растущим беспокойством, Эллен позвонила Норману. К телефону подошла Марта. Никогда не отличавшаяся особенной разговорчивостью, сегодня экономка едва дала себе труд быть вежливой: сухо ответив, что Нормана нет дома, она повесила трубку, прежде чем Эллен успела задать еще какие-нибудь вопросы.Головная боль сделалась невыносимой. Приняв пару таблеток аспирина, Эллен поднялась наверх и легла. Она не собиралась спать, но тут же провалилась в тяжелое забытье.Сон, который ей приснился, был не нов: она все так же бежала сквозь лес, пытаясь предотвратить неведомое бедствие. Но на этот раз напряжение усилилось до предела. Опасность была повсюду: подстерегала за каждым деревом, таилась в густых кронах – казалось, она сгущается в воздухе, тяжелыми кровавыми каплями стекая с листвы. Эллен очнулась с криком, оглушенная стуком собственного сердца – и лишь спустя несколько мгновений осознала, что стук раздается еще и снаружи. Кто-то колотил в парадную дверь.Она поняла, кто это, когда, торопливо спускаясь по лестнице, увидела в прихожей Иштар, которая замерла, припав к полу. Из кухни вышла Пенни.– Забери кошку, – сухо сказала Эллен. – Это, должно быть, Норман: только на него она реагирует подобным образом. – И открыла дверь.Это действительно был Норман, но Эллен с трудом узнала его. Со вчерашнего дня он не переодевался. Его одежда была покрыта пятнами и заскорузла от грязи. На щеках виднелась светлая щетина. Он глянул мимо Эллен на Пенни, которая держала извивающуюся Иштар, и произнес тоном, какого никогда раньше не позволял себе при Эллен:– Уберите к чертовой матери эту проклятую кошку! Не проронив ни слова. Пенни повернулась и понесла Иштар в подвал.– Прости, – уже виноватым голосом произнес Норман, обращаясь к Эллен. Он устало провел рукой по глазам. – Прости... Я не в силах соображать. Умоляю, скажи правду... Тим был здесь?– Нет, конечно нет. Да войди же. Ради всего святого, в чем дело, в конце концов?Она могла и не спрашивать – ответ ей был известен. Известен давно. Единственное, чего она не знала, – что именно натворил Тим на этот раз.– Я не спал всю ночь. Обшарил всю округу, пытаясь найти его... прежде чем это сделают они.– Кто «они»? Что произошло?Ей пришлось силой ввести его в дом и, усадив в кресло, направиться к бару, прежде чем продолжать расспросы. Бренди подействовало: глубоко вздохнув, Норман одним глотком выпил его и снова потер глаза.– Все время забываю, что тебе еще ничего не известно. Помнишь вчерашний вечер? Боже, мне кажется, это было сто лет назад!– Я помню, как ты выскочил из дома, когда прочел это дурацкое «послание». Я поняла, о чем ты подумал... Только ради Бога, Норман, не говори, что это на самом деле случилось! Что Тим совершил этой ночью?Эллен почувствовала, что Пенни, стоящая у нее за спиной, тоже напряжена. Почему? Насколько ее волнует судьба Тима? Что она вчера делала на улице под дождем? Все эти вопросы успели вихрем пронестись в ее мозгу, прежде чем Норман ответил:– Он избил девушку. Возможно, изнасиловал бы ее и даже убил, если в она не оказала сопротивление. И тогда он удрал. – Норман спрятал лицо в ладонях.Эллен утратила дар речи. Не в силах шелохнуться, она как зачарованная смотрела на светлые пряди, закрывавшие пальцы. Затянувшееся молчание нарушила Пенни:– Что это за девушка?– Я ее не знаю. Как там ее имя? Кажется, Пруденс.– Пруденс? – переспросила Эллен. – Та самая, что...– Да. – Норман поднял глаза – лишенные выражения, они напоминали бледно-голубые льдинки. – Я знаю, что пришло тебе в голову. Но она не могла сама нанести себе все те синяки и ссадины. Я их видел.– Ее осматривал врач? – Голос Пенни был сух и холоден, будто принадлежал пожилой женщине.– Ты не знаешь здешних нравов, – устало ответил Норман. – Чтобы посторонний узнал о таком позоре?– Существуют специальные анализы, – сказала Пенни, – позволяющие выяснить, насколько далеко зашло дело. Если он...– Пенни! – Эллен не понимала, почему она так шокирована: она всегда гордилась, что способна свободно говорить с дочерью и племянниками на подобные темы.Возможно, ее покоробил тон Пенни – или выражение лица Нормана...– Это ничего не меняет, – вяло произнес он. – Любого другого могли бы, пожалуй, и оправдать за недостатком улик. Но Тиму не дадут даже раскрыть рот. Приговор уже вынесен. Я говорю, они уже ищут его! И я должен найти его раньше!«Сколько я уже здесь? – подумала Эллен. – Шесть недель?» Достаточно долго, чтобы поверить той ужасной правде, на которую намекал Норман. Полтора месяца назад сама мысль о том, что в цивилизованной стране кто-то способен на расправу, показалась бы ей дикой. Боже, какой она была наивной! Миссис Грапоу и священник... церковь, которая властвует над умами, насаждая болезненную, извращенную веру... устаревшие обычаи, пуританские нравы, мракобесие... И отец Пруденс...– ... со своим дробовиком, – говорил Норман. – Ты ведь знаешь Мюллера, Эллен? Он грозится застрелить парня, как только встретит. И вполне может это сделать: пьян больше обычного.– Да, я знаю его, – ответила Эллен. – О Боже, и своими руками я вернула ему этот дробовик... Нет-нет, слишком долго объяснять, да и все равно это не имеет значения:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78