Иштар терпеть не могла сырости и никогда не скрывала своего мнения на этот счет. Не обращая внимания на ее крики, Эллен продолжала рассматривать заколоченную дверь, с любопытством выжидая, не явится ли ей какой-нибудь призрак.Шестое чувство молчало, зато все остальные взывали о пощаде, особенно обоняние. С каждой минутой зловоние сгущалось. Пожав плечами, Эллен поднялась наверх, где ее встретило миролюбивое ворчание Иштар. Остаток дня она провела в саду.Назавтра ей представился случай повидать Эда Сэллинга, и, советуясь с ним по поводу незначительных неполадок с водопроводом, она невзначай спросила его о той самой двери. Эда передернуло.– Так вот что вас интересует? – издевательским тоном переспросил он. – Что ж, я отвечу. Это «ведьмин подземный ход». Именно по нему Мэри Баумгартнер спешила в лес на тайные свидания с Дьяволом. Вы довольны таким ответом, миссис Марч?– Я просто хотела удостовериться, что никто не сможет проникнуть в дом через эту дверь, – кротко сказала Эллен.– Если подземный ход и существовал, в чем, честно говоря, я очень сомневаюсь, то его наверняка уже давно завалило землей.– Если он и существовал, то, вероятно, предназначался для бегства в случае непредвиденной опасности. Имей я репутацию, как у Мэри, я не отказалась бы от такого подземного хода.Во взгляде Эда мелькнул интерес, но унизиться до обсуждения столь нерациональной гипотезы – этого мистер Сэллинг не мог себе позволить. Поговорив пару минут, он откланялся. В тот же день явился водопроводчик и устранил протечку. Эд имел множество недостатков, но необязательность не входила, в их число.Если что-то и беспокоило Эллен всю эту неделю, то не призрак Мэри, а близость малолетнего преступника. Отправляясь на прогулку в лес, она поначалу испытывала тревогу и, появись из кустов высокая фигура Тима, была бы напугана до смерти. Еще больше она беспокоилась об Иштар, но, к ее облегчению, кошка предпочитала держаться поближе к дому. Неудачная стычка со скунсом, после которой Иштар три дня просидела в дровяном сарае, жалобно завывая, как посаженный на цепь средневековый сумасшедший, отбила у нее охоту соваться в лес, где, оказывается, скрывались опасные враги, с которыми даже сиамская кошка не могла справиться. Но добровольное заточение во дворе не мешало ей с успехом реализовывать охотничьи инстинкты: она не переставала складывать к ногам Эллен свои трофеи, состоящие из кротов и полевых мышей.Тим так и не попался Эллен на глаза, и спустя какое-то время ее нервозность прошла, а прогулки стали доставлять огромное удовольствие. Густые заросли, раздиравшие одежду не хуже колючей проволоки, острые шипы жимолости, побеги ядовитого плюща, не говоря уже о шуршащих в траве змеях – все это вынуждало Эллен надевать ботинки на толстой подошве и прочные перчатки, каким бы жарким ни был день. В кармане ее куртки с длинными рукавами непременно лежал нож, и с некоторых юр она стала брать с собой компас: на склонах, изрезанных ручьями и оврагами, легко было заблудиться.Но все усилия и неудобства с лихвой окупались. Сидя на поваленном стволе посреди крохотной полянки, пятнистой от солнечного света, льющегося сквозь густые кроны деревьев, она видела вышедшее на прогулку семейство черноголовых перепелов, семенящих друг за другом, как благовоспитанные школьники. Птицы, знакомые ей прежде только по картинкам, пели, свистели и щебетали вокруг, перелетая с ветки на ветку: древесные дрозды и волосатые дятлы, легкие ласточки и пестрые куропатки. Эллен натыкалась на едва заметные тропки, по которым никогда не ступала нога человека, и однажды на одной из них повстречала лисицу, спешившую домой с добычей для своих голодных детенышей. Ветер подвел рыжую охотницу: лиса не почуяла Эллен, пока не столкнулась с ней глаза в глаза. Солнечный луч, пробившийся сквозь листву, коснулся замерзшего животного, превратив его в пылающую медную статую. Несколько мгновений лисица со спокойным любопытством рассматривала Эллен, а потом повернулась и исчезла в кустах.Пораженная, Эллен с трудом перевела дыхание. Многие из ее друзей принадлежали к охотничьим клубам: охота была традиционным видом спорта в Виргинии – но сама она никогда не одобряла забаву, за которую затравленные животные расплачивались ужасом и болью. И теперь, видя, как подрагивает листва там, где только что исчезла лисица, она впала в странное неистовство, смешанное с печалью и гневом. Она будто перевоплотилась в загнанную жертву, ощутив на мгновение, как болят обожженные воздухом легкие и ноют натруженные лапы после долгого мучительного бега... И в то же время в сознании ее жила вполне человеческая мысль о недопустимой жестокости убийства ради развлечения. Лисы охотятся, чтобы не умереть с голоду. Если они убивают, то убивают быстро.По дороге домой Эллен решила, что расставит повсюду указатели, запрещающие охоту в пределах ее владений. «Вполне в духе Мэри Баумгартнер», – невольно пришло ей в голову. Странное чувство сопереживания, испытанное ею при виде лисицы, испарилось, и Эллен предалась сентиментальным размышлениям о Мэри, затравленной беспощадной толпой. Вполне понятно, почему ее переполняла жалость к диким обитателям леса: они, подобно ей, тоже были жертвами людской жестокости.На следующий день Эллен отправилась в Смитвилл, чтобы купить указатели «Охота запрещена» и заехать в библиотеку: Чуз-Корнерз не мог похвастаться этой достопримечательностью. Остаток дня и все следующее утро ушли у нее на то, чтобы установить таблички.Из заключительного похода она вернулась как раз вовремя, чтобы заметить отъезжающий почтовый фургончик, и поспешила к ящику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78