Но противостоять черной магии Айлини мы умеем…
– Не хочешь же ты сказать, что все случившееся было волей богов? оборвал его принц. – И смерть моего отца…
– Человек должен умереть до того, как его сын станет мужчиной, – мягко ответил Дункан. – И Чэйсули должен вновь воссесть на трон Хомейны.
Кэриллон заметно побледнел:
– Чэйсули? Ты говоришь, что Хомейна попадет в руки оборотня?
Аликс встала между ним и Дунканом, страшась, что не сможет погасить этот взрыв чувств, и коснулась руки Кэриллона, сжимавшей рукоять меча:
– Я узнала, что когда-то эта земля принадлежала Чэйсули, – мягко сказала она, – еще прежде, чем в нее пришли хомэйны. Чэйсули отдали трон твоим предкам.
Дункан не отрицает твоих прав на трон. Он хотел сказать, что ты получишь его прежде, чем он будет вновь отдан Мухаару-Чэйсули. Разве мы не можем стать одним народом?
– Ты будешь править в Мухааре, господин мой, – спокойно сказал Дункан, но только если мы поможем тебе в этом.
Кэриллон не ответил. Аликс улыбнулась и проговорила с ласковой настойчивостью:
– Я не позволю им повредить тебе. Обещаю.
Свободной рукой он провел по ее лицу:
– Тогда моя судьба в твоих руках.
– Нет. Твоя судьба принадлежит тебе. Толмоора.
***
Чэйсули вошли в Мухаару под покровом темноты. Кэриллон, который все-таки согласился в конце концов на то, чтобы его лечили магией земли, ехал на атвийском коне.
Сверкающее великолепие города исчезло под ударами магии Айлини. Стены лежали в развалинах и были обезображены, словно какой-то дьявольский огонь выжег самое силу и жизнь. Многие дома лежали в развалинах, в других не было заметно никаких признаков жизни. Они смотрели в темноту пустыми глазницами окон.
Аликс, дрожа, прижалась к Дункану. Там и тут появлялись темные фигуры, мгновенно исчезавшие при виде всадников – боялись чародейства Айлини.
Хомейна… Дункан остановил коня и подождал, пока вокруг него соберутся воины.
– Мы пришли слишком поздно, чтобы защитить город от Айлини, – сказал он, но защитить Хомейну-Мухаар еще сумеем. Если падет дворец, падет и держава.
– Дворец выстоял и против сильных врагов, никто из них за века не вступил в Хомейну-Мухаар, Изменяющийся, – ответил Кэриллон. – И перед черным чародейством он устоит.
Дункан медленно поднял руку и указал на еще дымящиеся руины домов:
– Воздух пахнет смертью. Так ли уж важно, сделали это люди или чародеи?
– Что ты сказал? – Нахмурился Кэриллон.
– Только то, что если ты будешь продолжать верить в то, что Шейн не может быть побежден и дворец, в котором он скрывается, не может пасть, то ты просто глуп, – Дункан горько улыбнулся. – Кэриллон, когда-то мой народ в гордыне своей решил, что с хомэйнами не стоит считаться. И видишь, что из этого вышло?
Тинстар достаточно силен. Если Хомейна-Мухаар может быть взята – а каждый замок может пасть – Айлини захватят ее.
– Я не отрицаю силы демона и его могущества. Достаточно просто видеть, что он уже успел сделать. Но тяжело думать, что вся сила этой земли заключена в одном Мухааре, – Кэриллон закусил губу. – Я думаю, что не слишком похож на своего дядю, но сделаю все, чтобы Хомэйна не попала в лапы Беллэму.
– Мы почти ничего не сможем сделать здесь, рухо, – заметил Финн. – Едем в Хомейну-Мухаар.
Дункан еле слышно вздохнул, потом выпрямился в седле и кивнул:
– То, что мы делаем сейчас, быть может, определит судьбу Чэйсули, – он обернулся к Кэриллону. – Ты все еще веришь, что мы желаем роду Мухааров только зла?
Кэриллон обнажил меч – рубин сверкнул алым оком в свете луны:
– Я сказал, что ты узнаешь, во что я верю, когда я стану Мухааром, Изменяющийся. Шейн еще жив, – его угрюмое лицо немного смягчилось. – Но сегодня я буду рад вашей помощи. Финн рассмеялся:
– И на том спасибо. Дорого же дались тебе эти слова! Что ж, малютка принц, надеюсь, сегодня ты покажешь нам, как славный Хомейнский владыка разит врагов и спасает свою землю?
– Я сражаюсь, как могу. Изменяющийся.
Дункан взял в повод его коня:
– Мы пойдем раздельно, как это обычно делают Чэйсули. Когда доберемся до Хомейны-Мухаар, мы позаботимся о благополучии Мухаара.
Воины растворились в темноте. Через мгновение с Кэриллоном остались только Дункан и Аликс. Из темноты выехал Финн:
– Дункан, я надеюсь, этого ты и желал так долго, – непонятно сказал он.
Аликс нахмурилась:
– Ты о чем?
– Он, – Финн кивнул на брата, – всегда упреждал клан против мести за кумаалин.
Именно он отговаривал Совет совершать нападения на патрульные отряды Мухаара, – в глазах Финна вспыхнул странный огонек. – Ты не знаешь, мэйха, что значит сражаться с Чэйсули. Мы убили бы многих из тех, кто искал нашей смерти, если бы Дункан нам позволил.
– Пророчество не говорит о полном уничтожении, Финн, – ответил Дункан. Оно говорит о мире, который наступит между враждующими народами. Разве не с себя мы должны начать?
– Скорее Шейн увидит нас мертвыми.
– Шейн нас увидит, рухо, в этом ты можешь не сомневаться, но не мертвыми,
– Дункан направил коня вперед. – Ты едешь с нами?
– Нет. Я сражаюсь один, Дункан – как и всегда, – глаза Финна блеснули. Ты глупая женщина, мэйха. Ты должна была остаться в Обители со всеми теми, кто ждет.
– Я не могла вынести этого, – тихо ответила она.
Мгновение Финн как-то недобро смотрел на нее, потом растворился в темноте.
Серебряный волк бежал рядом с его конем.
Аликс прижалась к спине Дункана:
– Дункан, мне страшно.
– В страхе нет ничего позорного. Бесчестье лишь в том, чтобы не исполнить свой долг.
Она вздохнула:
– Ты говоришь со мной, как вождь клана. А я не в настроении слушать такие речи сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77