– Знаю.
– Сколько потеряли вы?
– Из двенадцати – двоих. Один был убит, второй – лишился души.
Аликс содрогнулась, она чувствовала решимость Дункана и осознала, что, откажись она идти с ним, он легко мог бы принудить ее силой.
Кэриллон кивнул:
– Я провожу вас через ворота. Стражи меня не остановят, даже если я пойду вместе с оборотнем.
Дункан резковато рассмеялся:
– Когда-то мы свободно ходили по улицам этого города, принц… Но, как бы то ни было, я благодарен тебе.
Кэриллон повернулся было к воротам, но Дункан остановил его, схватив за руку:
– Кэриллон, ты многого не понимаешь. Может, просто пока не можешь понять.
Но Шейн не всегда будет Мухааром.
– О чем ты говоришь, Изменяющийся?
– О том, что мы не враги тебе. Мы не можем остановить кумаалин, пока жив Шейн. Он нанес сильный и быстрый удар – от Чэйсули осталось меньше четверти.
Нас по-прежнему становится все меньше, и так будет, пока продолжается кумаалин. Кэриллон, ты сможешь остановить это.
Принц улыбнулся:
– Я был воспитан на рассказах о вашем вероломстве. На рассказах о ваших жестоких чарах, о том, что вы демоны. Так объясни мне, почему я должен остановить истребление, начатое моим дядей?
Рука Дункана легла на плечо Аликс:
– Ради нее, господин мой. Ради женщины, которая желанна нам обоим.
Видно было, что Кэриллону приходится тяжко:
– Верно, Мухаар пугает меня своей ненавистью к вам. В этом есть что-то неестественное. Он даже Беллэма и Айлини не клянет так, как Чэйсули.
Дункан кивнул:
– Хэйл служил ему тридцать пять лет, господин мой, так верно, как могут служить только Чэйсули. Они были ближе, чем братья-Таковы узы служения, которое наш народ чтил долгие века. Своими деяниями Хэйл разорвал эти узы, оставил наследное служение – преступил клятву крови. Такое не понравилось бы никому, любой поклялся бы мстить – но Шейн потерял еще и дочь, а его страна оказалась вновь втянутой в войну. Я понимаю, почему Шейн начал войну с нами, хотя это и губит мой народ, Кэриллон.
– Значит, ты умеешь прощать лучше, чем Мухаар.
– А ты? – спокойно спросил Дункан, – Станешь ли ты служить кумаалин, когда станешь властителем этой земли?
Кэриллон криво усмехнулся:
– В тот день, когда я стану властителем этой страны, – сдержанно ответил он, – ты это узнаешь.
Он развернулся и пошел к воротам. По его приказу стражи немедленно распахнули створки. Дункан взял за руку Аликс и тихо вывел ее из Хомейны-Мухаар.
Глава 3
Дункан провел ее к коням, стараясь идти в тени домов. Из седельного мешка он извлек темный плащ с капюшоном и осторожно укрыл им Аликс.
– На тебе богатые одежды и драгоценности, госпожа моя принцесса, – тихо сказал он. – Я один, и воры могут посчитать, что весьма просто убить меня и взять твои сокровища. Или даже тебя саму.
Он застегнул плащ на ее левом плече брошью в виде ястреба из оправленного в золото дымчатого топаза, набросил на уложенные в замысловатую прическу волосы темный капюшон.
– Дункан, – тихо промолвила она, от его прикосновений, даже еле ощутимых и мимолетных, ее бросало в дрожь.
– Да, малышка?
– Что это? Это, во мне? – она попыталась сдержать дрожь в голосе. – Я словно бы теряю себя…
Он поправил сбившуюся прядь ее волос, чуть помедлил, прежде чем отнять руку:
– Ты не потеряла ничего, кроме, может быть, некоторой доли неведения. В свое время ты это поймешь. Не мне рассказывать тебе об этом. Ты узнаешь, – он убрал руку. – А теперь садись в седло. Нам предстоит долгий путь.
Непривычное платье и тяжелый плащ стесняли движения. Сильные руки Дункана подняли Аликс – и она оказалась в седле, оправила одежду и плащ и, когда Дункан сел в седло, послушно направила своего коня вслед за его скакуном. Никогда прежде она и подумать не могла, что способна поступать столь опрометчиво, однако что-то в ее душе подсказывало, что с ним она будет в безопасности, и что следовать за ним для нее – воля богов.
– Дункан, – тихо сказала она, – ты говорил о человеке, который утратил душу. Что это значит?
– Я рассказывал, что значит потерять лиир, – после долгого молчания ответил Дункан. – Лиир был убит, и Боррс ушел в лес во исполнение обряда смерти.
– И вы его отпустили?
– Таков наш обычай, Аликс. Наш закон. Мы не отрекаемся от того, что века назад принял законом наш клан.
Девушка усталым движением откинула капюшон:
– Дункан, куда ты меня везешь?
– В Обитель.
– Что будет со мной там?
– Ты увидишь шар тэла и поймешь, что значит быть Чэйсули.
– Ты так уверен, что твой клан примет меня?
Он бросил на девушку острый взгляд через плечо:
– Должен. Я почти не сомневаюсь в том, каково твое место в исполнении Пророчества.
– Мое место – в исполнении Пророчества?! – ошеломленно повторила девушка.
– Шар тэл объяснит тебе. Это его дело, не мое.
Поднявшаяся в душе Аликс волна отчаянья заставила ее заговорить требовательно:
– Дункан! Почему ты думаешь, что я должна безропотно слушать все твои непонятные речи? Вы отняли у меня все, чем я прежде жила, а теперь заставляете с головой броситься во что-то, чего я не понимаю вовсе! Расскажи мне, по крайней мере, что же меня ждет!
Он придержал коня, дав ей возможность поравняться с ним. Сейчас она видела его лицо в слабых отсветах факелов – решительное и сосредоточенное, губы твердо сжаты:
– Неужели тебе обязательно знать это до срока? – жестко спросил он. Неужели ты не можешь подождать?
– Нет.
Его глаза словно бы превратились в две светящихся щелки:
– Хорошо. Тогда я буду говорить – так, что поймешь даже ты. Она кивнула.
– Я увидел в своей толмооре, что боги предназначили нас друг другу. От нашего союза появится новое звено Пророчества Перворожденного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77