— Все будет очень просто, — сказала она. — Вы будете маршировать в колонне по шесть. Получится пять шеренг одного цвета. — На экране впереди шел оранжевый, за ним желтый, а дальше — зеленый, голубой и лиловый. — Я расположила их так, чтобы все было похоже на радугу, — объяснила Хандинг.
И она повернулась к своей команде с тем, что теперь, после хирургической операции, должно было сойти за широкую улыбку. На самом же деле на лице у девушки было умеренно довольное выражение. Оно мигом пропало, стоило ей только увидеть, что все повиане дружно подняли одну педипальпу. Кое-кто даже поднял сразу две.
— Это по поводу того, как расположены цвета, не так ли? — спросила Хандинг. Она чувствовала себя несколько обескураженной, хотя почти этого ожидала. — Хорошо. Как нам следует их расположить.
Повиане ей сказали — и даже сказали, почему. Голубой шеренге следовало идти первой, потому что голубой был первым кланом. Вторым был зеленый, третьим — оранжевый и так далее.
— Ладно, — с неохотой согласилась Хандинг. — Будь по-вашему. Внутренне она, впрочем, испытывала немалую досаду. Терри очень редко приходилось что-то менять в уже распланированном номере, и теперь она испытывала недовольство художника, которого толкают под локоть. Девушка остановила запись и расположила цвета так, как того требовали повиане.
— Но только больше никаких перемен, ага?
— Да! — дружно крикнули чужаки.
— Хорошо, — сказала Хандинг. — Теперь у меня еще один вопрос. Умеют повиане свистеть?
— Да, — ответила команда. В этом ответе содержалась определенная оговорка, но Хандинг ее не заметила.
— Отлично! — порадовалась она. — Тогда я бы хотела, чтобы вы послушали один музыкальный фрагмент.
Терри нажала на кнопку, и образы повиан стали двигаться под марш «Не плачь, девчонка». Отбивая ладонью такт, девушка наслаждалась воспоминаниями о том, как она сама маршировала и насвистывала в те золотые деньки в Канзасе. Затем Хандинг прекратила отбивать такт и внимательно оглядела свою новую команду, которая тем временем не сводила глаз с голограммы.
«Черт побери, — подумала она, — я здесь уже ни в каком не в Канзасе».
— Коммандер, здесь капитан-лейтенант Джеймс. Она хочет с вами увидеться.
— Благодарю вас, Семпль. Пожалуйста, попросите ее немного подождать.
Питер представил себе, как у Сары от такого ответа невольно поднимаются брови. Но он чувствовал необходимость хотя бы притворяться, будто между ними есть какая-то дистанция. Это помогало ему сохранять здравый рассудок. Всякий раз, как коммандер оказывался наедине с капитан-лейтенантом Джеймс, инстинкт настойчиво подсказывал ему заключить этого самого капитан-лейтенанта в объятия и с безумной страстью целовать. Причем его сознательный выбор вступал в идеальное согласие с инстинктом. К несчастью, в Космическом Отряде очень косо смотрели на подобное поведение при исполнении служебных обязанностей. Так что наедине они уже несколько недель не оставались.
Питеру казалось, что на этой вахте он находился много лет — много долгих, одиноких и отчаянно неуютных лет. И он вспоминал ту последнюю ночь в лагере «Стикс» — вспоминал цвет волос Сары в лунном свете, ее искрящиеся глаза…
— Можете пригласить ко мне капитан-лейтенанта, Семпль. Откинувшись на спинку кресла капитана Каверса, Питер с улыбкой взглянул на пустое место, которое вскоре должна была заполнить Сара.
— Я пришла в неудачное время, сэр? — спросила она, по всей форме войдя и четко отдав честь.
— Вовсе нет, — отозвался Редер, отдавая ей честь в ответ. — Вы свободны, Семпль, — сказал он зависшему в дверном проходе секретарю. — Садитесь, пожалуйста, капитан-лейтенант.
Когда дверь за секретарем капитана Каверса закрылась, они сели и долгую, сладостную минуту просто друг другу улыбались.
— Почему ты продолжаешь обращаться к Семплю по фамилии? — спросила Сара. — Это уже скучно становится.
— Потому что продолжаю об этом забывать. Три недели я не помнил, что он там вообще есть. А теперь наслаждаюсь роскошью. Не у каждого, между прочим, личный лакей имеется. — Редер многозначительно поиграл бровями.
Сара рассмеялась.
— Этот «лакей» — секретарь капитана! Ты просто продолжаешь себе об этом напоминать. Или о том дне, когда Старик вернется, а тебе срочно понадобится его увидеть. Ведь тогда тебе опять придется пятки в приемной студить.
Питер приложил ладонь к сердцу и широко распахнутыми глазами на нее воззрился.
— Ты вселила в меня страх, любовь моя. Мне следует помнить о том, что на каждый День Секретаря я должен дарить ему розы. Клянусь, я это запомню.
Сара сначала подняла бровь, затем улыбнулась.
— Так зачем ты хотела меня видеть, — поинтересовался Редер.
— Вопроса, настолько наводящего, я еще никогда в жизни не слышала, — огрызнулась Сара. — Что ж, не считая подразумеваемой причины, я думала о повианах.
— И что? — подбодрил ее Питер.
— И мне кажется, что Нтагон повинен в каком-то сильно отклоняющемся от нормы поведении. Я так понимаю, это новейший из кланов, и в том секторе космоса они находятся от силы лет пятьдесят. Не может ли так получиться, что источником подобного поведения служит какой-то вирус, поражающий мозг? Не может ли Фа-коф представлять собой опасность для клана Нрзан?
— Это интересная возможность, которую я непременно доведу до сведения королевы при нашей следующей встрече, — сказал Питер. — Хотя, честно говоря, я в этом сомневаюсь. В научном плане повиане чертовски продвинуты. Уверен, они устроили нашему невольному пассажиру тщательное обследование, прежде чем допустить его до королевы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123