А старый мотор легко можно будет разобрать, поскольку чинить его нам уже не придется. Просто разрежем его так, чтобы только крепления остались. Потом можно будет и стену заделать.
Коммандер кивнул.
— Очень хорошо. Тогда приступайте.
Тут последовали щелчки жвалами от повиан и улыбки от механиков «Непобедимого». На самом деле от Редера им только разрешение и требовалось. Теперь можно было делом заняться.
— Итак, я покидаю вас, господа, — сказал Редер, когда инженеры как бы сами собой втянулись в планирующий кружок, который напрочь исключал его.
— Благодарю вас, сэр, — пробормотал Скиннер, едва на него глядя и так отдавая честь, что иначе, как легким взмахом ладони, это было и не назвать.
В ответ Редер отдал честь затылку старшего механика и, качая головой, пошел по коридору. «Ручаюсь, что Старику Оджи всегда как следует честь отдавал», — грустно подумал он.
Возможно, когда-нибудь коммандеру предстояло накопить в себе такую силу личности, которая потребовала бы более четкого отдания чести. «А возможно, и нет, — подумал Питер. — Может статься, мой стиль в том, чтобы заставлять людей проделывать первоклассную работу, даже если честь они при этом как следует на отдают». Он знал, что Скиннер его уважает; кроме того, с такими людьми, как старший механик, легкая слабина была не самой плохой линией поведения. Редер вовсе не был нетребователен; просто его люди составляли по-настоящему славную команду, знали свою работу, превосходно ее выполняли и откликались на аварийные ситуации так, как будто это была самая что ни на есть рутина и повседневность. «Впрочем, — подумал Питер, — так оно и должно быть. На „Непобедимом“ иначе просто нельзя. А способ стать хорошим капитаном, надо полагать, есть не один».
Итак, целый новый мотор! Повианский мотор вместе со всеми секретами повианской технологии, которые можно было из него извлечь. А всем, что повиане при этом получали в ответ, оказывался лишь взгляд на физиономии местных механиков и обгорелые куски изуродованного мотора.
Очевидно, желание королевы их отблагодарить простиралось несколько дальше того, что Редер предполагал.
«Так это извинение?» — заподозрил коммандер. Очевидно, Фа-коф рассказал Тусси, как его начальники убивали и поедали людей, и именно поэтому она попросила Редера это подтвердить. В равной мере очевидно было ее расстройство по этому поводу. Если это было извинение, то очень смелое, ибо оно предлагало нечто куда большее, нежели просто слова, оставляя повианский народ потенциально уязвимым. «Оно также ясно говорит: „Мы не такие, как они“, — подумал Питер. — И это нельзя не уважать».
Умственные и физические блуждания в конце концов привели коммандера к лазарету и открытой двери крошечного кабинета доктора Айры Голдберга.
— Доктор? — произнес Редер, хлопая ладонью по косяку. Голдберг оторвал взгляд от стола и вопросительно поднял брови.
— А, коммандер. Заходите, заходите. Чем я заслужил честь такого визита?
Питер отметил, что глаза Голдберга занялись делом, как только доктор закрыл за своим визитером дверь. Они заглянули в глаза Редеру, осмотрели его кожу, все его тело, ненадолго задержались на его искусственной руке, выискивая возможную причину для этого посещения.
Наконец доктор радушно развел руками, приглашая коммандера садиться, и с интересом на него уставился.
687
— Некоторые выражения наших лиц и движения лицевых мышц явно раздражают наших повианских друзей, — объяснил Редер. — Я подумал, нельзя ли заморозить определенные мышцы, чтобы сделать наши лица менее подвижными. — Он с надеждой взглянул на доктора. — Разумеется, это должно быть полностью обратимо.
— Безусловно, — кивнул Голдберг. — Я даже могу это сделать, не вызывая у вас ощущения немоты. Вы, скорее всего, захотите заморозить брови и ограничить функцию скуловых мышц. Так, чтобы осталось только для разговора, но не для улыбки или гримасы.
— Именно на это я и надеялся, — сказал Питер. — И сколько это продлится?
— А сколько вам нужно? До десяти часов? Нет проблем. Впрочем, если вы собираетесь проделывать это ежедневно, я бы рекомендовал заморозку лишь на несколько часов каждый раз. Непосредственными, хотя и весьма редкими побочными эффектами применения этого препарата могут быть головная боль и легкая тошнота. При передозировке возможны весьма неприятные мышечные тики в течение нескольких недель. Если вы собираетесь находиться с повианами в постоянном контакте и не хотите, чтобы прекращение действия препарата застигло вас врасплох, я могу предпринять кое-что хирургическое. Также, разумеется, обратимое. Пожалуй, это даже лучше, хотя и более болезненно. — Голдберг так пристально изучал коммандера, словно уже прикидывал, где ему сделать первый надрез.
— Препарат вполне подойдет, — торопливо произнес Питер. — По крайней мере, для меня. Я прикажу команде, которая работает с повианами, собраться и напрямую с вами это обсудить. — Он встал. — Спасибо, Аира. Это очень сильно упростит всем работу.
Когда он уже направился к двери, Голдберг спросил:
— Есть шанс, что мне удастся взглянуть на планету?
Редер с задумчивым видом повернулся обратно.
— Да, — сказал он наконец. — Думаю, мне следует устроить все так, чтобы по крайней мере старший офицерский состав спустился и посмотрел. — В следующий раз я возьму с собой вас и Труона. — Тут коммандер ухмыльнулся. — Сомневаюсь, однако, что мне следует беспокоиться насчет Оджи. По-моему, для него мир за дверью моторного отделения заканчивается.
Откликнувшись на сигнал интеркома, Редер вдруг понял, что смотрит на… даму Систри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123