Дженкинс метнул на нее злобный взгляд, и Мария пригнула голову, закусив губу от досады, что так глупо привлекла к себе внимание. Она отвернулась в сторону и не видела, как внимательно изучал ее единственный глаз старины Дженкинса. Его подозрения усилились, когда он обратил внимание на ее точеные ноги, красоту которых не могли скрыть даже грубые чулки.
— С какого ты корабля, парень? — подозрительно спросил Дженкинс.
Мария с трудом сглотнула и, надеясь, что ее испанский акцент не очень будет заметен, резко ответила:
— С “Черного ангела”… Корабль Ланкастера…
— А, — тихо произнес Дженкинс. — Странно, что я не узнал тебя, я ведь тоже из этой команды.
— Я новенький, — пробормотала Мария, проклиная судьбу за то, что та привела ее к людям Габриэля.
Она не зря опасалась. Провести Дженкинса ей не удалось. Он с первого взгляда понял что к чему и, внимательно осмотрев ее, отвернулся, стараясь незаметно разглядеть, где притаился капитан. Эта капитанская девчонка — лакомый кусочек! Не найдя Ланкастера и боясь потерять из виду “нового” члена экипажа, Дженкинс приготовился к бою. Кто бы мог подумать, что при таком суровом раскладе — тридцать против одного — он еще должен играть роль ангела-хранителя, оберегая эту глупую девчонку!
Мария в нерешительности наблюдала за происходящим. Внутренний голос твердил ей, что она должна предупредить брата и людей, идущих вместе с ним, о смертельной опасности. Но тогда это будет предательством по отношению к Ланкастеру. Она понимала, что ни разум, ни чувства не хотят подчиняться ей. Одна мысль о том, что придется кого-то предать, парализовала ее. Несколько раз она была готова закричать, но мысль о Габриэле, лежащем где-то рядом в засаде, останавливала ее.
Может быть, Мария, и решилась бы на что-нибудь, но, словно угадав ее мысли, Дженкинс по-своему распорядился сложившейся ситуацией. Вытащив из-за пояса пистолет, он стукнул Марию рукояткой по голове и, когда она упала без чувств, удовлетворенно хмыкнул. Лучше стерпеть гнев капитана за то, что он так обошелся с его девчонкой, чем позволить ей накликать на них беду.
Не успел Дженкинс оттащить Марию подальше от места засады, как раздался ружейный залп — сидевшие на деревьях пираты разрядили свои аркебузы. Послышались крики раненых; испанцы, застигнутые врасплох, в панике заметались, ища укрытия.
Наблюдая за тем, что происходит на дне ущелья, Габриэль внимательно вглядывался в испуганные лица солдат, стараясь разглядеть одного-единственного человека. Уверенность в том, что где-то среди этой хаотичной массы находится Диего Дельгато, только подстегивала его желание поскорее вступить в рукопашный бой. Он очень боялся, что шальная пуля стрелка может лишить его долгожданной возможности рассчитаться со своим злейшим врагом. Его губы скривились в язвительной улыбке — надо же, он молил Бога, чтобы Диего остался невредим… До тех пор пока они не сойдутся один на один…
Наконец момент настал, и пираты во главе со своим капитаном с леденящими душу криками выскочили из засады и яростно набросились на испанцев. Они были безжалостны, сметая все и вся на своем пути, а то, что противник во много раз превосходил их числом, придавало бою особый колорит.
В гуще сражения Габриэль был для испанцев настоящим Черным ангелом. Казалось, он был вездесущ, и везде его сабля сеяла смерть. После каждого удачного выпада, каждого смертельного удара в его голове, как припев какой-то жуткой песни, звучало одно и то же:
"Это за Элизабет! Это за Каролину! Это за неродившегося ребенка! Это за мою несчастную семью!” И припев этот не знал конца, доводя его до исступления. Зеленые глаза горели нездоровым огнем, и на загорелом лице сверкал хищный оскал белых ровных зубов.
Испанцы уже начали беспорядочно отступать, не в силах противостоять натиску пиратов, когда на другой стороне ущелья Габриэль наконец увидел Диего Дельгато, стоявшего с окровавленной саблей над телами поверженных врагов.
— Дельгато! Сукин сын! Иди, я наконец прикончу тебя! — крикнул он, подбегая и останавливаясь на небольшом расстоянии от испанца…
Глаза Диего широко раскрылись от удивления, и Габриэль ощутил наслаждение, увидев искаженное от ярости лицо врага.
— Ланкастер! — выдохнул Диего, и его клинок поднялся навстречу англичанину.
— Так точно! Ланкастер собственной персоной, — усмехнулся Габриэль, ловко парировав удар. — Хотя, скорее всего, я тебе известен под именем Черного ангела.
По тому, как Диего на мгновение замер, Габриэль понял, что это имя ему знакомо.
— Грязная английская свинья! — закричал Диего. — Меня уверяли, что ты умер! Но теперь-то уж я сам буду иметь возможность убедиться в этом. — И, взмахнув саблей, он сделал опасный выпад.
Они не уступали друг другу ни в храбрости, ни в мастерстве владения оружием, но сознание справедливого возмездия придавало Габриэлю силы. Он несколько раз легко ранил Диего, не торопясь наносить решающий удар и давая понять противнику, что тот у него в руках.
Мария пошевелилась и открыла глаза. Голова гудела, перед глазами плыл туман. В первый момент она даже не поняла, где находится и что происходит вокруг нее. Но мало-помалу звуки, доносившиеся с места сражения, вернули ее к действительности. Охнув, она встала и посмотрела вниз. Дно ущелья, казалось, сплошь было покрыто мертвыми телами, и Мария со страхом и ужасом начала искать Диего и Габриэля. Она увидела их у самого склона прямо перед собой.
Падая и спотыкаясь, она бросилась вниз. Шляпа слетела у нее с головы, и длинные темные волосы развевались на бегу, руки, расцарапанные ветками, за которые она цеплялась, и порезанные травой, кровоточили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116