ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
..
– Я поклялся, что никому не скажу.
Отец схватил слугу за ухо и прохрипел:
– Будешь говорить или оторвать тебе твое ослиное ухо?
– Хорошо, хорошо… Он в доме у доктора.
– Что? В доме у доктора Насера оль-Хокама?
– Да, ага… Только я честью своей поклялся, что никому не скажу.
Не слушая его, отец пробормотал:
– Вот ведь подлец! Нашел где спрятаться!.. Прямо у всех под носом… Никто бы и не додумался!.. Слушай! Сейчас же беги к доктору, скажи, что у меня к нему дело, пусть срочно идет сюда. Понял?
Через несколько минут доктор Насер оль-Хокама в просторной полосатой пижаме вошел в наш двор. Отец взял его за руку и повел в гостиную. Я прилип ухом к двери. Начало разговора я уже пропустил.
– Согласен, но не могу же я его выгнать из своего дома, не могу же ему сказать…
– Послушайте, доктор! Чтобы он избавил вас от своего присутствия, а сам избавился от неприятностей, лучше того, что я вам предлагаю, вы ничего не придумаете. Скажите ему, что все решили, что он убит, и сыщик подозревает в убийстве мясника Ширали и уже отрядил людей, чтобы его арестовать… Скажите, что, когда Ширали арестуют, ему неизбежно сообщат, что подозрение на него пало потому, что Дустали путался с его женой. Уверяю вас, когда Дустали услышит от вас имя мясника, он пулей вылетит из вашего дома.
Бедняга Насер оль-Хокама очень разволновался. По его дрожащему голосу я понял, что отец успел расписать ему мрачные последствия укрывательства Дустали-хана.
С озабоченным и хмурым лицом доктор поспешил к себе домой, а отец притаился в засаде у калитки, поджидая появления Дустали-хана.
Прошло, наверно, с полчаса. Вдруг отец привстал, высунул голову в калитку и тут же выскочил на улицу. Я было собрался за ним, но не успел, потому что во двор вошел Дустали-хан, а следом за ним – отец.
Обернувшись в темноту, отец остановил пытавшегося войти во двор доктора Насера оль-Хокама:
– А вы, доктор, идите отдыхайте. Даст бог, все уладится.
Потом отец повел Дустали-хана в гостиную, где незадолго перед этим совещался с доктором.
Для меня было важно услышать их разговор целиком. Хоть я и не знал отцовских планов, но догадывался, что вряд ли все это кончится добром, как обещал отец.
Пожурив Дустали-хана за то, что он сбежал, отец участливо сказал:
– Какие вы все-таки все дети! Ну разве так можно? Из-за пустяковой ссоры, какие бывают между всеми мужьями и женами, нельзя же бросать жену и сбегать!
– Чтоб я сто лет без такой жены жил! Не жена это, а смерть в юбке!
Отец ласково, словно наставляя ребенка, заметил:
– Милый ты мой, подумай, – сколько лет вы уже вместе прожили. И горе делили, и радость… И дальше вам вместе жить…
В голосе у отца было столько искренней теплоты, что мне даже стало стыдно, что я мог усомниться в его добрых намерениях. Он все так же заботливо продолжал:
– Кто тебя поддержит и ободрит в горькую минуту одиночества? Кроме нее – некому. И ты у нее тоже единственная опора. Она ведь тебе, что ни говори, жена. Она ведь твою честь бережет, верность тебе хранит… Ты небось ведь о том и не думаешь, что бросаешь ее, оставляешь одну, а в это время волки похотливые вокруг дома твоего зубами жадно щелкают!..
Дустали-хан нетерпеливо сказал:
– Дай бог, чтоб эти волки ее и сожрали!
– Ну что ты говоришь, Дустали! Ты б мозгами пораскинул. Люди-то нынче плохие пошли… Ни человечности в них, ни благородства… Я ведь, к тебе как к своему младшему брату отношусь. Хочу до ума тебя довести. Если, не приведи господь, ты ненароком узнаешь, что за время твоего отсутствия кое – что случилось… то помни, жена твоя, бедняжка, в этом не виновата.
Дустали-хан насторожился:
– Вы вроде как что-то мне открыть хотите? В чем дело?
– Сначала поклянись никому не говорить, что ты это от меня услышал.
– Прошу вас, объясните, что произошло!
– Клянусь твоей жизнью и жизнью собственных детей, что если я тебе об этом и расскажу, то только из самых добрых побуждений!
– Но что случилось? В чем дело? Почему вы молчите?
– Когда ты исчез… они распустили слухи, что – типун мне на язык! – с тобой несчастье. Тогда этот князь Асадолла-мирза – потаскун паршивый, наглые глаза, порази его господь! – и говорит, что я, мол, сегодня пойду спать к ханум Азиз ос-Салтане, чтоб она, не дай бог, одна не испугалась!.. Конечно, ханум Азиз ос-Салтане не из тех, к кому грязь пристанет, но ведь соседи…
Дустали-хан с минуту помолчал, потом срывающимся от ярости голосом переспросил:
– Князь сегодня пошел ночевать в мой дом? К моей жене?
– Да ты не волнуйся!.. Князь он ведь тоже не такой человек, чтобы…
– Не такой человек, чтобы что?.. Я сам боюсь с этим развратником наедине оставаться!. Ну, я этому князю… ну я… ну…
Отец усадил Дустали в кресло, чтобы тот дал ему договорить.
Я, ошеломленный, какое-то время не мог прийти в себя и стоял как истукан. Это уже становилось опасно. Отец в своей ненависти к дядюшке и его семье шел на все. В голове у меня тут же созрело решенье, и я опрометью бросился к дому Дустали-хана.
Прибежав, я изо всех сил забарабанил в ворота. Почти тотчас мне открыла сама Азиз ос-Салтане. Я влетел во двор. Азиз ос-Салтане была одета в кружевную ночную рубашку, а из окна высовывалась голова Асадолла-мирзы, пытавшегося разглядеть, кто пришел.
Я бросился в дом. Азиз ос-Салтане с криком погналась за мной.
– Чего тебе надо? Что случилось? В чем дело?
Прибежав к Асадолла-мирзе, я, тяжело дыша, сказал:
– Дядя Асадолла, быстро удирайте отсюда! Отец нашел Дустали-хана и сказал ему, что вы сегодня ночуете у ханум.
Асадолла-мирза секунду ошарашенно смотрел на меня, потом ринулся к креслу, на которое бросил свой пиджак и галстук-бабочку, и, напяливая пиджак, забормотал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
– Я поклялся, что никому не скажу.
Отец схватил слугу за ухо и прохрипел:
– Будешь говорить или оторвать тебе твое ослиное ухо?
– Хорошо, хорошо… Он в доме у доктора.
– Что? В доме у доктора Насера оль-Хокама?
– Да, ага… Только я честью своей поклялся, что никому не скажу.
Не слушая его, отец пробормотал:
– Вот ведь подлец! Нашел где спрятаться!.. Прямо у всех под носом… Никто бы и не додумался!.. Слушай! Сейчас же беги к доктору, скажи, что у меня к нему дело, пусть срочно идет сюда. Понял?
Через несколько минут доктор Насер оль-Хокама в просторной полосатой пижаме вошел в наш двор. Отец взял его за руку и повел в гостиную. Я прилип ухом к двери. Начало разговора я уже пропустил.
– Согласен, но не могу же я его выгнать из своего дома, не могу же ему сказать…
– Послушайте, доктор! Чтобы он избавил вас от своего присутствия, а сам избавился от неприятностей, лучше того, что я вам предлагаю, вы ничего не придумаете. Скажите ему, что все решили, что он убит, и сыщик подозревает в убийстве мясника Ширали и уже отрядил людей, чтобы его арестовать… Скажите, что, когда Ширали арестуют, ему неизбежно сообщат, что подозрение на него пало потому, что Дустали путался с его женой. Уверяю вас, когда Дустали услышит от вас имя мясника, он пулей вылетит из вашего дома.
Бедняга Насер оль-Хокама очень разволновался. По его дрожащему голосу я понял, что отец успел расписать ему мрачные последствия укрывательства Дустали-хана.
С озабоченным и хмурым лицом доктор поспешил к себе домой, а отец притаился в засаде у калитки, поджидая появления Дустали-хана.
Прошло, наверно, с полчаса. Вдруг отец привстал, высунул голову в калитку и тут же выскочил на улицу. Я было собрался за ним, но не успел, потому что во двор вошел Дустали-хан, а следом за ним – отец.
Обернувшись в темноту, отец остановил пытавшегося войти во двор доктора Насера оль-Хокама:
– А вы, доктор, идите отдыхайте. Даст бог, все уладится.
Потом отец повел Дустали-хана в гостиную, где незадолго перед этим совещался с доктором.
Для меня было важно услышать их разговор целиком. Хоть я и не знал отцовских планов, но догадывался, что вряд ли все это кончится добром, как обещал отец.
Пожурив Дустали-хана за то, что он сбежал, отец участливо сказал:
– Какие вы все-таки все дети! Ну разве так можно? Из-за пустяковой ссоры, какие бывают между всеми мужьями и женами, нельзя же бросать жену и сбегать!
– Чтоб я сто лет без такой жены жил! Не жена это, а смерть в юбке!
Отец ласково, словно наставляя ребенка, заметил:
– Милый ты мой, подумай, – сколько лет вы уже вместе прожили. И горе делили, и радость… И дальше вам вместе жить…
В голосе у отца было столько искренней теплоты, что мне даже стало стыдно, что я мог усомниться в его добрых намерениях. Он все так же заботливо продолжал:
– Кто тебя поддержит и ободрит в горькую минуту одиночества? Кроме нее – некому. И ты у нее тоже единственная опора. Она ведь тебе, что ни говори, жена. Она ведь твою честь бережет, верность тебе хранит… Ты небось ведь о том и не думаешь, что бросаешь ее, оставляешь одну, а в это время волки похотливые вокруг дома твоего зубами жадно щелкают!..
Дустали-хан нетерпеливо сказал:
– Дай бог, чтоб эти волки ее и сожрали!
– Ну что ты говоришь, Дустали! Ты б мозгами пораскинул. Люди-то нынче плохие пошли… Ни человечности в них, ни благородства… Я ведь, к тебе как к своему младшему брату отношусь. Хочу до ума тебя довести. Если, не приведи господь, ты ненароком узнаешь, что за время твоего отсутствия кое – что случилось… то помни, жена твоя, бедняжка, в этом не виновата.
Дустали-хан насторожился:
– Вы вроде как что-то мне открыть хотите? В чем дело?
– Сначала поклянись никому не говорить, что ты это от меня услышал.
– Прошу вас, объясните, что произошло!
– Клянусь твоей жизнью и жизнью собственных детей, что если я тебе об этом и расскажу, то только из самых добрых побуждений!
– Но что случилось? В чем дело? Почему вы молчите?
– Когда ты исчез… они распустили слухи, что – типун мне на язык! – с тобой несчастье. Тогда этот князь Асадолла-мирза – потаскун паршивый, наглые глаза, порази его господь! – и говорит, что я, мол, сегодня пойду спать к ханум Азиз ос-Салтане, чтоб она, не дай бог, одна не испугалась!.. Конечно, ханум Азиз ос-Салтане не из тех, к кому грязь пристанет, но ведь соседи…
Дустали-хан с минуту помолчал, потом срывающимся от ярости голосом переспросил:
– Князь сегодня пошел ночевать в мой дом? К моей жене?
– Да ты не волнуйся!.. Князь он ведь тоже не такой человек, чтобы…
– Не такой человек, чтобы что?.. Я сам боюсь с этим развратником наедине оставаться!. Ну, я этому князю… ну я… ну…
Отец усадил Дустали в кресло, чтобы тот дал ему договорить.
Я, ошеломленный, какое-то время не мог прийти в себя и стоял как истукан. Это уже становилось опасно. Отец в своей ненависти к дядюшке и его семье шел на все. В голове у меня тут же созрело решенье, и я опрометью бросился к дому Дустали-хана.
Прибежав, я изо всех сил забарабанил в ворота. Почти тотчас мне открыла сама Азиз ос-Салтане. Я влетел во двор. Азиз ос-Салтане была одета в кружевную ночную рубашку, а из окна высовывалась голова Асадолла-мирзы, пытавшегося разглядеть, кто пришел.
Я бросился в дом. Азиз ос-Салтане с криком погналась за мной.
– Чего тебе надо? Что случилось? В чем дело?
Прибежав к Асадолла-мирзе, я, тяжело дыша, сказал:
– Дядя Асадолла, быстро удирайте отсюда! Отец нашел Дустали-хана и сказал ему, что вы сегодня ночуете у ханум.
Асадолла-мирза секунду ошарашенно смотрел на меня, потом ринулся к креслу, на которое бросил свой пиджак и галстук-бабочку, и, напяливая пиджак, забормотал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158