Сам он, продолжая массировать дядюшке руки и ноги, воскликнул:
– Неужели никто не может мне объяснить, что здесь произошло?! Отчего ага потерял сознание?
Пури, тыча тощим пальцем в мою сторону, прошепелявил:
– Во всем виноват этот ублюдок… Он в наш дом бомбу бросил… Хотел убить меня.
– Моменто, бомба попала в агу?
– Нет, только грохот ужасный был. Все стекла вылетели, но в меня не попало.
– Так, значит, ага лишился чувств от грохота?
Пури затряс своей лошадиной мордой:
– Нет, дядюшка после пришел. Я говорю, что этот мерзавец бомбу бросил, а дядюшка говорит, нет, это англичане.
– Ну, это еще не причина для обморока. Наверно…
– А он разволновался очень, – перебил его Пури.
Осторожно похлопывая дядюшку по щекам, Асадолла мирза сказал:
– Вполне вероятно, что это дело рук англичан. Откуда этому невинному младенцу взять бомбу?
– Дядя Асадолла, вы не смотрите, что он обиженным прикидывается, это такой выродок, вы даже представить себе не можете! Ведь он же в прошлом году…
Тут Пури, видно, сообразил, что слишком разговорился, и что напоминать о прошлогоднем происшествии ему невыгодно, так как внезапно замолчал, Я воспользовался случаем.
– Поверьте, дядя Асадолла, я совершенно ни в чем не замешан. Можете спросить Ахтар-ханум, которая здесь была.
Брови Асадолла-мирзы поползли вверх:
– Моменто, моменто, а при чем здесь Ахтар-ханум?
Маш-Касем тоже решил вставить слово:
– Ей-богу, зачем врать? Я, значит, понять не мог, чего этой вертихвостке здесь делать? Когда бонба грохнула, вижу, она из ворот выскочила и давай рысью к своему дому…
Теперь вмешался дядя Полковник:
– Ахтар, сестра Практикана, приходила, чтобы Пури разъяснил кое-что одному из ее родственников, ему надо налог уплатить…
Маш-Касем покачал головой:
– Вот уж на вашем месте я бы эту чертовку наедине с Пури-ханом не оставил… Это она все нарочно придумала, чтобы чужого ребенка с пути сбить…
Я опять улучил момент:
– А еще если Асгар-Трактор проведает, что Ахтар приходила к Пури, он Пури зарежет, на куски его изрубит!
Дядя Полковник и Пури были явно встревожены. Полковник похлопал меня по плечу:
– Сынок, ты так больше не говори… Невзначай дойдет до того хулигана отпетого, он и вообразит, что…
Принесли пузырек с нашатырем, Асадолла-мирза открыл пробку, поднес склянку к носу дядюшки Наполеона. Тут прибежала Лейли. Увидев отца без сознания, она залилась слезами, повторяя:
– Папа, папочка… папочка…
Теперь не хватало только мне зареветь при виде плачущей в три ручья Лейли! К счастью, дядюшка приоткрыл глаза. Асадолла-мирза воскликнул:
– Ну, что я говорил! Слава богу, ничего серьезного… Небольшой солнечный удар… Ага… Ага! Как вы себя чувствуете?
Дядюшка Наполеон поднес руку ко лбу и слабым голосом проговорил:
– Почему… почему я… Мне, кажется, стало дурно…
Несколько мгновений он дико озирался вокруг, потом вспомнил, что произошло. Глянул в тот угол, где валялись остатки разбитой бутыли, и вдруг глаза его округлились, и он закричал:
– Руки прочь, дурак! Кто тебе велел заметать? Отберите кто-нибудь метлу у этого болвана.
Слуга, который намеревался собрать осколки стекла, застыл на месте. Я подскочил и вырвал у него из рук метлу. Нагибаясь за ней, я успел подхватить с земли и почерневший лоскуток – деталь моей адской машины и зажал его в кулаке. Дядюшка, с трудом приподнявшись, сказал:
– Пусть кто-нибудь сходит за Практиканом Гиясабади!
Дядя Полковник и Пури опять забеспокоились. Полковник поспешил сказать:
– Братец, ну зачем вам Практикан? Вы этим глупостям… Нам теперь тоже ясно, что этот ребенок не виноват…
– Я хочу знать мнение Практикана как специалиста, – прервал его дядюшка.
– Да на что нам этот Практикан? Я и сам куда лучше разберусь…
Дядюшка слабым голосом снова оборвал его:
– Не мели ерунды! Ты всю жизнь насчет денег старался, а в этих вопросах ты ничего не смыслишь.
Маш-Касем сейчас же влез в разговор:
– Все-таки аге лучше знать… Сколько мы с агой пороху нюхали около этих пушек да винтовок… Да, славное было времечко! Англичаны чем только в агу не стреляли из пушек из своих… Эх, много лет прошло, а все словно бы вчера! Помню я в бою под Мамасени у нас один пушкарь был – ему скажешь, стреляй по Кяхризаку, а он, чтоб ему лопнуть, по Гиясабаду лупит… Все снаряды извел, последний снаряд остался… Ага, храни его господь, сам к пушке встал, будто лев… Сам прицелился! С одного выстрела все палатки английские, все их знамена и хоругви эти разлетелись, только дым пошел… А после, как мы вошли туда, смотрим, снаряд-то угодил англичанам прямо посередь стола… Все миски с похлебкой, плов-шашлык ихний на клочки разнесло…
Дядя Полковник в раздражении проговорил:
– Маш-Касем, будет когда-нибудь конец твоей брехне?
Но Маш-Касем, который рассчитывал на поддержку своего хозяина, совсем обнаглев, завопил:
– Это что же – может ага из пушки стрелять не умеет?.. Может, вообще ничего?.. Может, вся война аги с англичанами – брехня?
– Когда я такое говорил? – произнес Полковник. – Я к тому веду, что сейчас таким речам не время…
К счастью, на том перебранка и прекратилась: во двор с младенцем на руках вошел Практикан Гиясабади и следом за ним Гамар.
Хотя Практикан по-прежнему покуривал терьяк, цвет лица и все его обличье изменились к лучшему. На нем был темно-синий в полоску костюм, крахмальный воротник белой рубашки так и сверкал, длинные пряди волос с висков зачесаны назад, так чтобы лысина не бросалась в глаза. Гамар тоже стала другой. Она немного похудела, а глаза ее так и светились счастьем.
Асадолла-мирза потряс дядюшку Наполеона за плечо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158