Потом он увидел, что такси уже занято. Он отвернулся, и тут водитель погудел. Джонатан замер, удивленный и все более мокнущий. Водитель махнул ему рукой. Джонатан ткнул себя в грудь, сделав при этом глуповатое лицо типа "Кто? Я?". Открылась задняя дверца, и Джемайма крикнула:
- Садиться собираетесь, или там вам больше нравится?
Джонатан вскочил в машину, и такси встроилось в поток машин, презрительно проигнорировав возмущенный сигнал соседней машины, вытесненной на встречную полосу.
- Вы потрясающе выглядите, - сказал Джонатан, - и вовсе не потому, что спасли меня от потопа.
- Откуда вы взялись? Я уже говорил, что вы потрясающе выглядите?
Встрече с ней он обрадовался как мальчишка. Теперь ему казалось, что он очень часто вспоминал о ней. Впрочем, может быть, и не очень. И то - с какой стати?
- Я увидела, как вы подошли, - пояснила она. - И у вас был такой смешной вид, что мне вас стало жалко.
- Угу. Вы клюнули на мой старый, испытанный прием. Я всегда стараюсь выглядеть как можно смешнее, когда утопаю под дождем. На случай, если какая-нибудь проезжая стюардесса сжалится.
Водитель повернулся и посмотрел на заднее сиденье, не обращая, как водится, ни малейшего внимания на всякий прочий транспорт.
- Такса будет двойная, браток.
Джонатан ответил, что это его вполне устраивает.
- Потому что мы не обязаны в такой дождь брать двух отдельных пассажиров.
Джонатан сказал, что примет это к сведению.
- Какого черта, если мы не будем брать двойную плату, каждый встречный-поперечный начнет нам по такой погоде полгорода подсаживать. Сами же понимаете.
Джонатан подался вперед и вежливо улыбнулся шоферу в зеркало заднего вида.
- Давайте разделим обязанности. Вы будете везти, а мы - разговаривать.
Потом он обратился к Джемайме:
- Как вам удается выглядеть столь невозмутимой и прекрасной, когда вы просто умираете с голоду.
- Я? Умираю с голоду? - Золотые блестки Арлекина весело заплясали в теплых карих глазах.
- Конечно. Удивительно, что вы сами этого не заметили.
- Насколько я понимаю, вы приглашаете меня на ужин.
- Я - да. Приглашаю.
Она насмешливо на него посмотрела.
- Вы понимаете, что, если я вас подобрала под дождем, это еще не значит, что я вас подобрала во всех прочих смыслах этого слова?
- Ну что вы, как можно - мы же едва знакомы! Так что вы решили? Поужинаем?
Она на мгновение задумалась. Предложение было заманчивым.
- Не-ет. Пожалуй, нет.
- Если бы в первую очередь вы не сказали "нет", что бы сказали во вторую?
- Бифштекс, красное вино и какой-нибудь салатик поострее.
Джонатан снова подался вперед и сказал водителю, чтобы повернул на юг, к определенному дому на Четырнадцатой улице.
- Хорошо подумал, браток?
- Езжай.
Когда такси остановилось у ресторана, Джемайма тронула Джонатана за рукав.
- Я спасла вас от утопления. Вы меня спасаете от голодной смерти. И все, да? После ужина все идут по домам - по своим. О'кей?
Он взял ее за руку и искренне посмотрел ей в глаза.
- Джем, о как же хрупка ваша вера в людей.
Он сжал ей руку.
- Кто он, скажите, - тот, который вас так больно ранил?
Она засмеялась, а водитель спросил, намерены они вытряхиваться или нет. Джемайма устремилась в ресторан, а Джонатан расплатился с таксистом и на прощанье назвал его "первостатейным водилой". Шум дождя и проезжающих машин начисто заглушил первый слог последнего слова, и водитель некоторое время в тупом изумлении смотрел на Джонатана, но потом решил, что разумнее будет уехать, и только обиженно скрипнул шинами напоследок.
Ресторан был скромный и дорогой, предназначенный для еды, а не для разглядывания интерьеров. Отчасти из-за праздничного настроения, отчасти желая произвести впечатление на Джемайму, Джонатан заказал бутылку лафита.
- Могу я порекомендовать лафит урожая пятьдесят девятого года? спросил кельнер, нимало не сомневаясь, что рекомендациям его никто не посмеет перечить.
- Мы не французы, - сказал Джонатан, не сводя глаз с Джемаймы.
- Сэр? - Приподнятая бровь отражала то сочетание обиды и мученичества, которое столь характерно для лиц прислуги высшего эшелона.
- Мы не французы. Незрелые вина нас не привлекают. Принесите пятьдесят третий год, а если такого нет - пятьдесят пятый.
Когда кельнер отошел, Джемайма спросила:
- Этот лафит - это что-то особенное?
- А вы не знаете?
- Нет.
Джонатан жестом призвал кельнера обратно.
- Лафита не надо. Принесите от-брийон.
Предполагая, что замена вызвана финансовыми соображениями, кельнер весьма картинно вычеркнул в своем блокноте лафит и вписал туда от-брийон.
- Зачем вы это сделали? - спросила Джемайма.
- Из экономии, мисс Браун. Лафит слишком дорог, чтобы его переводить впустую.
- Откуда вы знаете - может быть, он бы мне понравился.
- О да, бесспорно понравился бы. Но оценить его вы не смогли бы.
Джемайма пристально на него посмотрела.
- А знаете что? У меня такое ощущение, что вы не очень приятный человек.
- Приятность - свойство, которое все склонны переоценивать. Приятностью человек прокладывает себе путь тогда, когда у него не хватает духу повелевать или не хватает класса, чтобы блистать.
- Можно я при случае буду вас цитировать?
- Вы и так будете - я в этом нисколько не сомневаюсь.
- Как сказал Джонсон Босуэллу.
- Вы почти угадали. Как сказал Джеймс Эббот Мак-Нил Уистлер Оскару Уайльду.
- А вот джентльмен сделал бы вид, что я совсем угадала. Я все-таки была права - вы неприятный человек.
- Попытаюсь это компенсировать, став взамен чем-нибудь другим. Остроумным, скажем, или даже поэтичным. А то и безумно увлеченным вами, каковым я, кстати говоря, и являюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99