— Ничего-ничего, — поспешно сказал Гиви.
— А куда, собственно, пошли? — холодно поинтересовался Шендерович.
— На Делание, разумеется, — удивился брат Пердурабо,. — Ибо для того призвали вас сюда Великие Светила. Сейчас все и устроим. Раньше начнешь — раньше закончишь, не так ли?
— Да всегда пожалуйста, — Шендерович был на удивление покладист, — только потребен мне инструментарий соответствующий… ибо ты, умелый подмастерье, должен знать, что не бывает Каменщика без Мастерка, Плотника без Молотка и Кузнеца без Молота.
Во мраке пещеры он пихнул Гиви локтем и попал в солнечное сплетение. Гиви шумно втянул воздух. Получилось очень внушительно.
— Пощади неразумного, о, Избранник! — торопливо проговорил брат Пердурабо. — Нетерпение мое простительно, но непростительно небрежение. Разумеется! Я должен был позаботиться, прежде, чем налагать на тебя священную обязанность!
— Как говорят в нашем кругу — поспешишь — людей насмешишь, — заметил Шендерович.
— О, как верно! Что именно тебе потребно, о, Прозревающий Глубины?
— В саду нашего отдохновения, — неторопливо повел Шендерович свою речь, — оставили мы священные предметы. И было их числом четыре. Жезл укороченный, карманный, темного металла, изогнутый и раздвоенный на конце — атрибут мудрости; круг алмазный с коловоротом посредине — символ мироздания, атрибут жесткости; факел самосветящийся, переносной, в воде негаснущий — атрибут прозрения и якорь трехлапый, с тросом привешенным — атрибут… э… заякоривания… да шевели же мозгами, потомок Шемхазая!
— Атрибут соединения, — поспешно подсказал Гиви.
— Истинно так! Атрибут единения и удержания! И без этих предметов Делание будет неполным! Все! Я сказал!
Брат Пердурабо на миг задумался.
— Сие возможно, — сказал он, наконец. — Приманить сюда атрибуты — ничто по сравнению с теми трудами, коими привлек я сюда Скрижаль Силы… ибо, что бы там ни внушал этот ничтожный, это была моя заслуга, а не его…
— Истинно так…
— И если Брат Братьев, Кузен Кузенов соизволит подождать…
— Я подожду, — милостиво согласился Шендерович, вновь опускаясь на подушки.
— Ах, как ты прав был, Всеотец, когда скрыл от этого суетного, этого невежественного свою потребу в атрибутах! Как прав ты был, углядев под блестящей личиной черную суть самозванца и корыстолюбца! Как прав был, столь хитроумно отказавшись от Делания! И как ты прав, Утро Света, что доверился своему брату…
— А то! Мудрость моя безгранична. Михаил, сказал я себе, лишь только увидел этого человека, ему нельзя доверять! Ты погляди на его бегающие глаза, сказал я себе! Он замышляет недоброе! И погляди на Опору Силы, на Столп Правды, что высится рядом с ним, скромно скрывая свою личину под этим небогатым, неброским, выгоревшим одеянием!
— А, по-моему, это очень приличный халатик, — обиженно сказал брат Пердурабо. — Я носил его, еще будучи Розой Келли. На нем такие милые рюшечки…
— Под этим скромно, но со вкусом отделанным облачением!
— Так я пошел?
— Ступай, Кузен. Ибо недолго осталось ждать рассвета.
Брат Пердурабо сложил ладони, поклонился и скользнул во тьму. Шендерович тут же вскочил с подушек, раздраженно пнув их ногой, отчего они разлетелись в разные стороны, и как тень, заметался по пещере, то и дело натыкаясь на какие-то невидимые предметы. Гиви на всякий случай жался к стене — судя по печальному звону, ночной горшок стал одной из жертв бурной активности партнера.
— Да не стой же как столп силы, — раздраженно прошипел Шендерович, — шевелись! Там в углу стоит блюдо с финиками. Увязывай их в эту чертову скатерть. И бутылку туда же.
— Пробку никак не найду… ага, вот она!
— Готов?
— Готов!
— Пошли…
Они двинулись к выходу, но тут же наткнулись на брата Пердурабо, который, тяжело дыша, благоговейно нес на вытянутых руках объемистый сверток.
— Вот оно, о, Светоч! — произнес он, отдуваясь, — извлек я твои атрибуты силы и немало при том потрудился. Ибо если б ты знал, кто наложил на них руку, ты бы подивился моему могуществу!
— Ты воистину могуч, о, брат, — похвалил Шендерович, принимая сверток. — Так… так… все на месте. Порядок… Веди же!
Брат Пердурабо повернулся и, все еще задыхаясь и время от времени приваливаясь к каменной стене, пошел по тропинке. Шендерович следовал за ним, выжидательно замирая, стоило лишь адепту притормозить. Наконец, улучив момент, он коротко размахнулся и аккуратно врезал брату Пердурабо по затылку фомкой, обернутой для милосердия в пышную мантию. Брат Пердурабо зашатался и мягко сполз на руки Шендеровичу.
— Порядок, — еще раз удовлетворенно пробормотал тот.
Он аккуратно выпутал фомку, расстелил мантию на тропинку, уложив сверху беспамятного брата Пердурабо.
— Вот и ладненько, — деловито приговаривал он, стягивая на адепте узлы мантии. — Вот и хорошо… пошли, о, Кузен Кузенов, пока он не выпутался из кокона.
— Эк ты его! — восхитился Гиви.
— Я ж говорил, держись Шендеровича. Шендерович плохому не научит.
Он размахнулся, раскрутил якорь и с завидной ловкостью зацепил его за каменный выступ.
— Порядок, — сказал он в третий раз, спуская вниз веревку и дергая ее, чтобы проверить на крепость. — Бери харчи, брат Гиви, и спускайся. Я проверял, тут невысоко. А я понесу атрибуты. Похоже, этот Ленуар, кто бы он ни был, в атрибутах толк понимал. Хорошие атрибуты, пригодятся. Да не боись ты! — прикрикнул он, видя, что Гиви топчется на краю обрыва, не решаясь начать спуск. — Я еще сделаю из тебя мужчину, орел мой горный.
— Эх! — печально откликнулся Гиви, покрепче ухватился за веревку и осторожно полез вниз.

* * *
Солнце поднималось в зенит со скоростью камня из пращи, запущенного могучей рукой гиганта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124