— Ежли он один из этих!
— Так и должно быть, — сурово ответствовал Мастер Терион, — ибо так плетется пряжа судеб. Вот он с тобой, один из исполинов чьи имена Гиви и Гия, потомков Шемхазая, падшего ангела! Великие служат тебе и сила их велика!
— На первый раз я прощаю тебя, о, Ничтожный, — холодно сказал Шендерович. — А мог бы и разгневаться и гнев был бы мой страшен.
— Но Делание…
— А ты позаботился должным образом о нас, о Чадах Света? Ты дал нам отдохнуть после трудного пути? Ты облек нас в парчовые одеяния? Ты умастил нас елеем? Ты выразил соответствующее почтение, наконец?
— Прости, о, Источник Знаний… нетерпение гнало меня…
— То-то же, — грозно ответствовал Шендерович, — мы тебе не какие-то орудия бессловесные. И, покуда не будем мы обихожены должным образом, да не свершится Делание, достойное недостойных! А свершится делание, недостойное достойных.
— Истинны твои слова, о, Утроба Радости. Пойдем, ты и твой спутник-исполин, гордый потомок Шемхазая!
Гиви выпрямился и грозно сверкнул взором. Мастер Терион его порядком достал.
— Сладостна вода в горных источниках, благодетельны фиги с дерев…
— И ты, о, ничтожный, полагаешь прокормить потомка Шемхазая какими-то фигами? Гляди на него! Гляди хорошенько, ибо он гневается, Орел Пустыни!
— Клянусь змеей, так, — подтвердил Гиви.
— Мясо молодого барашка, приправленного имбирем и кардамоном, нежнейшее мясо, и вино долин, и сладости, достойные царей — вот, что ожидает вас в прохладном полумраке покоев отдохновения. Увы, негоже удалившимся от мира ласкать свой взор нежным обликом прекрасных дев, но по завершении Делания обретем мы такое могущество, что слетятся к нам все гурии садов Эдемских и розы Сарона будут цвести на наших царственных ложах…
— Ладно, — величественно махнул рукой Шендерович, — с этим можно немного подождать. Но омовения мы требуем и пищи для тела. И быстро!
— Я ж говорил вам, Мастер, — укорил брат Пердурабо. — Нельзя с ними так.
— Молчи, интриган… шевелитесь, Чада! Те припасы из кельи моей, что на рассвете доставили духи воздуха и слуги виноградных лоз…
— Во-во…
Они направились к выходу в обратном порядке. Чада возглавляли процессию, следом тащился, недовольно бормоча себе что-то под нос, брат Пердурабо. Мастер Терион замыкал шествие. Шендерович плыл посредине, набросив на плечо край мантии. Время от времени он выпрастывал руку из-под алого полотнища и пихал Гиви локтем в бок.
Солнце уже склонялось к закату, окрашивая скалы золотом и багрянцем. Синие тени легли в ущельях, пещеры чернели в них, как озера мрака.
Перед одной из них Мастер Терион, обогнув процессию, забежал вперед.
— Сюда, о, Гости Гостей, — произнес он, угодливо кланяясь. — Обед мой скромен, но, разделив его со мной, вы окажете мне такую честь, какой не ведали все цари земные.
— Ладно уж, — вздохнул Шендерович. — Гнев камнем лежит на моем сердце, но готов я его отринуть, ибо великодушие мое сравнимо лишь с моим могуществом. Барашек, говоришь?

* * *
Шендерович погладил себя по животу и удовлетворенно откинулся на подушки, которые услужливо подсунуло ему под бок Отрицательное Чадо.
— Кормят тут неплохо, — заключил он. — А теперь удались. Дай Великим отдохнуть в уединении.
Чадо, склонив голову, которой в выпрямленном состоянии царапало свод пещеры, пятясь, выбралось наружу, но далеко не ушло, а присоединилось к Чаду Положительному, маячившему у входа…
— Поставили своих вертухаев, — констатировал Шендерович — Дрэк дело. Гiмно, говоря по нашему, по-русски.
— Куда мы попали, слушай, — сокрушался Гиви.
— Не в том дело, куда… дело в том — как!
— Тонкий астрал? Алтарь бубалонский? Пещеры?
— Астрал-шмастрал! Подумаешь, пещеры… наверное, туристов сюда возят. Процесс доставки меня интересует. Я ж помню, мы в этом паскудном доме были. И — на тебе.
— Не знаю, Миша. Магия. Ты ж слышал, что этот Мастер говорил.
— Доцент Кацюбинский с кафедры атеизма — ее потом в историю религий переименовали — мне еще на втором курсе политеха доступно объяснил, что магия есть порождение первобытного сознания и сплошное надувательство. Его, правда, обокрали вскоре. Коллекцию античных гемм увели. Что характерно, непонятно как, поскольку квартира на охране была… Все равно, о, потомок Шемхазайца, не в человеческих силах прорвать завесу пространства-времени. Иначе всякие уроды только бы и делали, что туда-сюда шастали. Нет, тут проще дело. Я так полагаю, запустили они в кладовку снотворный газ…
— Банджем обкурили… или травой Бадьян… я читал. Они на востоке всегда так делают.
— Пусть Баньяном… Нам и померещилось черт знает что. Связали, затолкали в грузовик, стелу эту чертову погрузили и газанули. Затащили в эту дыру, а когда мы в себя пришли, и начали нам головы морочить.
— Зачем, Миша? Зачем нам головы морочить?
— А кто их знает! Они ж тронутые, эти братья… ты, главное, меня держись, друг Гия. Делай, что говорю. Держись Шендеровича, он вытащит!
— Гиви меня зовут, — мрачно сказал Гиви, — слушай, мне надоело.
— Они определенно сказали — Гия.
— Сейчас! Их двое было — Гиви и Гия, этих исполинов.
— Может, недослышал. Все одно фи гня. Главное — делание они требуют. Ну, я им наделаю делание! Я как себе мыслю — с утра начинаем требовать черных невольниц…
— Лично я блондинку хочу, — робко высказался Гиви.
— Ты свое либидо могучее-то поумерь, потомок исполинов! Книжек не читал? Всегда требуют черных. И чтоб камень в пупке. Пока они невольниц снимать будут, пока то-се… погляжу я, где тут у них сердце мира!
— Прирежет он нас, Миша. На алтаре положит. Допрет, что мы самозванцы и уберет, как ненужных свидетелей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124