Будущее начинало страшить ее.
Приняв душ, она оделась и сделала свою обычную прическу, которую носила летом, – собрала волосы в узел на затылке. Ощущая себя почти прежней Пейдж, она вышла проведать Хока.
Хок допивал кофе. Поднос с пустыми тарелками подле постели свидетельствовал о том, что он позавтракал, и солидно.
Алисия вскочила со стула, когда Пейдж вошла.
– Вашему пациенту сегодня гораздо лучше, доктор, – объявила она, сияя. Пейдж улыбнулась Хоку.
– Очень рада слышать.
Хок посмотрел на нее так, как смотрят на случайных знакомых, и не вернул улыбки.
– Вы все еще здесь, доктор Уинстон? Я был уверен, что вы уже на пути к Флагстафу.
Доктор Уинстон ? Пейдж взглянула на любопытное личико Алисии. Он не хочет афишировать наших отношений. Интересно, почему?
Вдруг ощутив неловкость, Пейдж подошла и положила ладонь ему на лоб.
– Утром не было температуры? Он вывернулся из-под ее руки. – Конечно, нет. Подумаешь, пара синяков и царапин.
Но хрипотца в голосе была слышна отчетливо.
– И парочка сломанных ребер, – добавила Пейдж.
– Это еще неизвестно.
– Да, без рентгена нельзя сказать наверняка, но все признаки налицо.
– Может, и так. Но это быстро заживет. Она усмехнулась.
– Ну да, вы же здоровяк. Он прямо взглянул ей в глаза, и ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Да, я живучий.
В комнате росло напряжение, даже Алисия это почувствовала. Подхватив поднос, она обронила:
– Пойду помою посуду. В дверях помедлила и наградила Хока ослепительной улыбкой.
– А ты веди себя хорошо. Впервые с той минуты, как Пейдж вошла, лицо Хока сложилось в болезненную гримасу.
– Ни на что другое у меня силенок не хватит.
Когда Алисия засмеялась, улыбнулся и он.
– Так почему ты не уехала? – небрежно спросил Хок у Пейдж, как только Алисия вышла.
– Потому что не хотела бросать тебя, – терпеливо объяснила Пейдж.
Он беспокойно дернулся на постели.
– Это не причина. Тебе следует поехать с отцом Алисии до ближайшего города, а оттуда найдешь какой-нибудь транспорт до Флагстафа.
– А ты намерен поехать во Флагстаф?
Он отвел глаза и уставился в окно, внимательно изучая пейзаж.
– Не знаю, может быть, попозже. Пока не вижу необходимости. Надо посмотреть, нельзя ли спасти самолет. С этим будет порядочно возни.
Она села рядом и, накрыв его руку своей, ощутила, как он напрягся.
– Что с тобой, Хок?
Он повернул голову на подушке так, чтобы смотреть ей в глаза, и без всякого выражения сказал:
– Ты же поставила диагноз.
– Я не о том, ты это прекрасно знаешь. Он стиснул зубы, и у него задергалась щека.
– Не так-то легко поблагодарить тебя за то, что ты вытащила меня с того света, – и проститься.
Он опустил глаза и уставился на ее руку, все еще лежавшую поверх его руки.
– О, Хок, неужели все дело в этом? Неужели твоя мужская гордость не может принять чуть-чуть помощи от слабой женщины?
На секунду он стал прежним, чуть насмешливым Хоком.
– Да, моя мужская гордость слегка помята, но, я думаю, она еще расправится.
Пейдж склонила голову набок, спросила:
– Зачем же нам прощаться?
Она надеялась, что Хок не почувствует, как колотится ее сердце. Ответ на этот вопрос заключал в себе все надежды на их будущее.
Снова взглянули они друг на друга, и печаль в его глазах отозвалась в ней отчаянием. Нет! – молчаливо запротестовала она. Не говори этого!
Но он сказал.
– Неважно, как мы оказались здесь и кто кого спас. Факт то, что моя работа закончена. Страховка покроет все твои расходы. Мне жаль, что я не довез тебя до Флагстафа.
– А как же мы, Хок?
Он выдернул руку из-под ее руки.
– Нас нет, Пейдж. Разве это что-то новое для тебя? Я не комнатная собачка, которая целый день ждет, когда вернется хозяйка. Сидеть на одном месте я не умею. Да если бы и умел, я не стал бы жить на задворках твоей жизни. Ты была бы нужна мне вся, а не твои останки, которые приплетаются под вечер из клиники.
Он облекал в слова то, что Пейдж и сама знала. Так почему же ей было так больно? Ведь он просто констатировал бесплодность попытки продлевать их отношения.
Потому что мне хотелось верить в долгую счастливую жизнь и в то, что любовь преодолевает все препятствия и из любого положения находит выход. Она чувствовала, как текут по щекам слезы, но не вытирала их.
– Я люблю тебя, Хок.
Ее порыв разбился о бесстрастное выражение его лица. Чертов индейский стоицизм!
– То, что мы пережили, – большая редкость, – тихо сказал он наконец. – Это будет нетронуто.
– Но мне мало одной недели тебя, – взмолилась она.
Он криво усмехнулся.
– Ты привыкла всегда получать то, что хочешь, Пейдж, но не все так живут. Ты и я – мы из разных миров, мы оба это знали и знаем.
Они услышали скрип колес по гравию.
– Это за тобой. Алисия говорила, что ее отец заедет за тобой, когда соберется в город. – Его глаза глядели спокойно и бесстрастно. – Поезжай с ним.
Пейдж кивнула, сраженная его вежливой невозмутимостью. У нее больше не было слов – он сказал все.
В дверях она задержалась, обернулась. У него дрогнуло лицо – или это ей почудилось, потому что через секунду он уже снова бестрепетно смотрел ей в глаза.
– Прощай, Хок. Береги себя.
– Ты тоже.
Она была рада, что никого не встретила по пути в комнату, которую делила с Алисией. Собрав то немногое, что уцелело в перипетиях последней недели, она вышла из трейлера навстречу Джону Энтони.
Пейдж казалось, что она целую вечность трясется на переднем сиденье пикапа. Но рано или поздно она доберется до Флагстафа.
Джон Энтони отвез ее в ближний городишко, где жил его брат. Пейдж первым делом позвонила в больницу к отцу. Новости были хорошие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41