Какая приличная семья внесет хоть пенни в фонд пожертвований? Вы знаете, чем это может кончиться.
– Ну, не берите в голову. Бывали передряги и похуже... Взять того казначея, как его...
– Фитцерберт.
– Другой бы колледж не выстоял.
– Нам это тоже не прошло даром. Если бы не случай с Фитцербертом, мы не зависели бы целиком от богатых родителей.
– Но мы справились, – настаивал сэр Кошкарт, – справимся и с нынешней чепухой. Вся болтовня о равноправии – просто мода. Фуй – и нету ее. Выпьем? – Он поднялся, подошел к книжному шкафу, где выстроилось собрание сочинений Вальтера Скотта:
– Скотч?
Декан в замешательстве посмотрел на шкаф.
– Скотт? – переспросил он. Сэр Кошкарт и литература – вот уж нелепое сочетание.
– Или коньяк? – Генерал указал на том Камю в изящном переплете. Декан раздраженно покачал головой. Эта пародия на библиотеку невыносимо вульгарна.
– Может, вермут? – Гостеприимный хозяин полез было за Жюль Верном.
– Спасибо, не хочется, – отрезал его шокированный собеседник.
– Как хотите! – Сэр Кошкарт налил себе мартини из «Мартина Чезлвита» и уселся в кресло. – Ваше здоровье, – сказал он, поднимая стакан. Неуместная игривость генерала выводила Декана из себя. Он не для того тащился в Кофт, чтобы его потчевали шедеврами из ликеро-водочной библиотеки сэра Кошкарта.
– Кошкарт, – сурово сказал он, – мы не можем сидеть сложа руки, мы должны прекратить это безобразие.
Генерал кивнул:
– Точно.
– Словами тут не обойтись. Нужно действовать. Нужно привлечь общественность.
– Так вам и встанет общественность на защиту колледжа, в котором студенты взрывают что под руку подвернется. Здорово задумано, кстати – надуть презервативы газом. Подшутить, видно, хотел, трюк устроить. Осечка вышла.
– Прескверная осечка, – отрезал Декан. Он боялся, что разговор уйдет в сторону.
– Между нами, я и сам такое в молодости выкидывал! Вот, к примеру, недурная проделка. Я тогда новичком был в армии. Ну знаете, койки в казарме одна над другой. Так мы что придумали – нальешь в презерватив воды и сунешь кому-нибудь под одеяло – в ноги. Следите? Возвращается хозяин, плюхается на койку. Ну, презерватив лопается. Ну и приходится нижнему парню принять душ. Ха-ха!
– Очень забавно, – холодно сказал Декан.
– Еще не все. Парень внизу думает, что верхний на него помочился. Вскакивает, натурально, и давай тузить того. Обхохочешься. – Генерал допил «Мартина» и поднялся, чтобы вновь наполнить бокал. – Не передумали?
Декан задумчиво оглядел полки. Мюссе – мускат? Джером – ром? Теккерей – текила? Просветить разве генерала, что Теккерей жил не в Мексике? Или уже поздно, пусть остается при своих странных привычках? А что-нибудь тонизирующее, пожалуй, не помешает.
– Джин, – злобно сверкнул он глазами.
– Джойс, – мгновенно отреагировал генерал и потянулся за «Улиссом». Декан пытался собраться с мыслями. Легкомыслие сэра Кошкарта охладило его пыл. Он молча потягивал джин. Генерал курил сигару.
– Эх вы, ученая братия, – заговорил наконец сэр Кошкарт, как видно, заметив растерянность Декана, – все-то вы принимаете всерьез.
– Нам не до смеха.
– Ну конечно. Дело серьезное. Но принимать его всерьез не надо. Слыхали анекдот, который Геринг рассказал своему психиатру в Нюрнбергской тюрьме?
Декан покачал головой.
– О разных национальностях. Поучительный анекдотик. Возьмите одного немца – и что вы получите?
– Что мы получим?
– Хорошего работника. Возьмите двух немцев и получите рейхстаг. Трех немцев – войну.
Декан покорно улыбнулся:
– Очень интересно. Но непонятно, какое отношение немцы имеют к Покерхаусу.
– А вы не спешите. Один итальянец – тенор. Два итальянца – отступление. Три итальянца – безоговорочная капитуляция. Один англичанин – идиот, два англичанина – клуб, а три – Империя.
– Очень интересно, – повторил Декан. – Но немножко не ко времени. Империю мы уже потеряли.
– Потому что забыли: идиотизм города берет. Непростительная ошибка. Считались безмозглыми хлюпиками – жили себе припеваючи. А сейчас – хуже некуда. Богдеры проходу не дают. Теперь как? С виду – серьезный человек, а копни поглубже – дурак дураком. А раньше наоборот. Ни один иностранец не разберется. Вот Риббентроп заявился в Лондон – «Хайль Гитлер, ваше величество!» Вернулся в Германию и докладывает: англичане, мол, сплошь вырожденцы. Вот его и повесили в сороковых. А чтоб ему приглядеться повнимательней. Э, все одно, угодил бы на скамью подсудимых. А все потому, что судил по внешности. – Сэр Кошкарт усмехнулся и победоносно взглянул на Декана.
– Может, вы и правы, – неохотно признал тот. – Ректор, конечно, дурак.
– Умные парни почти всегда дураки. Заберут себе в голову какую-нибудь блажь – и никак ты их не свернешь. Оттого и добиваются своего. Так вот у них мозги устроены. Но в этом их беда. Из-за этого они дальше своего носа не видят. Жизни не знают, людей не знают.
Декан прихлебывал уже вторую порцию «Улисса» и с трудом, но следил за сбивчивой речью сэра Кошкарта. В подпитии воспринимать ее стало легче. Генерал выпил уже три бокала, и сидел, развалившись в кресле, похожий на старого, но могучего зверя. Глаза налились кровью и хитро поблескивают, испещренный жилками нос хищно подергивается, а рыжеватые усы воинственно топорщатся. Декан начал подозревать, что недооценил сэра Кошкарта О'Трупа. Оглушенный грохотом быстрых, коротких, сыпавшихся, как горох, словечек и шуточек – может, он был полковым барабанщиком? – Декан все-таки улавливал в этой какофонии нужную ноту. Он взял предложенную генералом сигару, попыхивал ей и слушал похвальное слово глупости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72