Перед человеком, спасшим вождя, племя находится в большом долгу.
К Райку тоже относились с некоторой благодарностью, но в то же время и с немалым страхом» Он тоже спас Чабано н, более того, сверг самого великого из Посвященных богу. Сделав так, он стал еще более великим Посвященным богу.
Райку радовался, что ему не нужно было появляться среди воинов чаще, чем Чабано вызывал его. Девять дней из десяти он оставался в уединении на Горе Грома, наводя порядок среди Говорящих, Безмолвных братьев, слуг и рабов настолько, насколько позволяли ему власть и время. Если бы он приходил в деревню слишком часто, кто-нибудь мог угостить его так же, как Вобеку угостил одного из Говорящих, что избавило бы Кваньи от будущих неприятностей, но они были лишь племенем храбрых воинов, а не ясновидцами или предсказателями.
* * *
Конану было трудно с Ичирибу, несмотря на то что большинство из них считало его любимцем богов, хоть и не прямо посланным ими.
Кваньи сделались непобедимыми на суше с тех пор, как Чабано обучил их драться фалангой, с высоким щитом и большим копьем, которым можно колоть и которое можно метать. Нельзя было ожидать, что Ичирибу быстро овладеют этим искусством, даже если их будет обучать сам киммериец.
Так что Конан занялся тем, что начал учить воинов Ичирибу использовать их старое оружие по-новому. У них было достаточное число лучников и пращников, которые могли беспокоить и изматывать фаланги Кваньи, Их рыболовные трезубцы тоже могли бы противостоять копьям Кваньи, если каждого воина Кваньи будут встречать двое Ичирибу.
Валерия учила, как вести бой на каноэ, с большим искусством, чем прежде. То, что она не знала о лодках, вероятно, вообще не дано знать людям. Даже наиболее бывалые рыбаки Ичирибу скоро вслух заговорили о том, что женщина Конана стоит почти столько же, сколько и сам киммериец.
— Мы должны стать муравьями, а Кваньи — боровом, — говорил Конан столько раз, что Сейганко надоело это слышать, хотя он понимал, что это правда. — Из них получится больший боров, чем из нас. Сражайтесь с ними клык к клыку, и мы обречены. Укусите их сотню раз, и обречены окажутся они.
Способности, какие проявляли Ичирибу в учении, радовали сердце Конана. Он был бы еще более уверен, если бы вопрос о том, идти ли туннелями, не висел в воздухе.
Добанпу согласился, что, если духи позволят, это окажется хитрым и смертоносным приемом, когда воины выскочат из-под земли. Он не сказал больше ничего, кроме того, что ждет знака от духов.
Он все тянул, и Конан терял терпение.
— Что, духи разучились говорить? — спросил он однажды утром Эмвайю. — Или твой отец?
— Если бы я и знала ответ, это бы нам не помогло, — ответила девушка. — Никто из людей не может принуждать духов, и моего отца тоже трудно заставить говорить против его воли.
— Если он будет молчать слишком долго, то получится, что он решит покончить со своим народом, — сказала резко Валерия. Оба гостя видели, что Эмвайя сама беспокоится из-за нежелания отца говорить. Никто не сомневался, что она говорит правду.
— Он тоже это знает, — сказала Эмвайя и удалилась с таким достоинством, какое только могла изобразить.
— Колдуны! — произнес Конан. Он проговорил это слово как особенно мерзкое ругательство. Затем киммериец посмотрел на небо: солнце сияло, хотя и через дымку, которая сулила дождь.
Сезон дождей приближался с каждым восходом, и Конан склонялся к мысли оставить племена Озера смерти самих решать свои проблемы, если Добанпу не заговорит до того, как ливни начнутся всерьез. Уровень воды в реке повысится, и дождь затруднит погоню.
— Если до полудня у тебя нет работы, давай возьмем каноэ и пойдем ловить рыбу, — предложила Валерия. — Лучше большое каноэ.
Конан рассмеялся. Большие каноэ, как обнаружили Конан и Валерия, несколько тяжеловаты для двух гребцов, но зато они широки. Если на дно положить одну или две циновки, они становятся отличным местом для жарких занятий любовью.
Они подгребли к берегу Кваньи ближе, чем во время обычных рыбалок. Это не было идеей Конана и тем более Валерии. Мысль подала Эмвайя, которая появилась на берегу, когда они грузили в каноэ рыболовные снасти и циновки.
— Можно мне с вами?
Конан и Валерия нахмурились. Они бы с большей радостью побыли одни, но ни один из них не хотел обидеть дочь Добанпу и невесту Сейганко. Конан, однако, услышал в ее голосе не только желание развлечься в скучный день.
— Добро пожаловать, — сказала Валерия и послала мальчика-бедуи за циновкой и тыквой с водой.
Эмвайя оказалась сильным, хотя и не очень искусным гребцом, и каноэ быстро добралось до обычного места рыбной ловли. Когда Конан и Валерия стали грести медленнее, Эмвайя указала рукой на берег Кваньи:
— Не могли бы мы подойти ближе?
На этот раз Конан более чем нахмурился:
— Кваньи не такие уж сухопутные улитки. Если они заметят подозрительную лодку, болтающуюся у берега, они найдут несколько каноэ, чтобы наполнить их воинами.
— Я лягу, чтобы меня никто не узнал.
— А мы? — спросила Валерия. — Или мы стали от солнца твоего цвета, так что никто нас не отличит?
Пусть Эмвайя знает могущественные заклинания, и оскорбить ее — значит оскорбить того, кто владеет еще более могущественными заклинаниями. Но ни она, пи ее отец не разбирались, к сожалению Конана, в вопросах войны.
Они торговались, как потом говорила Валерия, как капитан и торговец из-за цены галерной оснастки. В конце концов они, выпив половину запаса воды, чтобы промочить охрипшие от крика глотки, согласились относительно того, куда следует идти каноэ. Это было ближе к берегу, чем того хотел Конан, дальше, чем желала Эмвайя, но это удовлетворяло желаниям обоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75