Гаечный ключ он по-прежнему держал в руке. Ему ничего не стоило развернуться и пойти обратно, чтобы закончить ремонт раковины. Все ясно, как дважды два, вот только что в результате? Ничего. Ноль. Прежде чем приехала полиция, он двадцать минут стоял над трупом. Его отец был мертвый, как засохший старый муравей, а его при этом даже ничто не кольнуло.
Пит вошел в комнату, держа под мышкой какой-то сверток в коричневой оберточной бумаге, который положил на стол. Он развернул пакет и протянул ей белое летнее платье. Она сбросила свитер и юбку и переоделась.
– Замри.
Она остановилась вполоборота к нему.
– Подойди к окну.
Она прошла к окну, подобрала юбку, повернулась, посмотрела на свое отражение в зеркале.
– Нравится? Стой где стоишь. Солнце бьет тебе в затылок, платье по бокам слегка просвечивает. Ты выглядишь просто великолепно.
Он сел и закурил сигарету.
– Красивое, – сказала она, присаживаясь на подлокотник его кресла. – Спасибо.
– Тебе идет.
– Я его буду надевать по особым случаям.
– Нет, – сказал Пит. – Лето – самый подходящий случай для этого платья. Я хочу, чтобы ты в нем гуляла.
– В солнечные дни.
– Да. Ради этого оно и сшито.
– Ты где был?
– Прогулялся по набережной. Посмотрел на лодки. Немножко тишины и покоя. В этом офисе просто птичий базар.
– Всё девушки?
– Ну.
– А чем они занимаются?
– Понятия не имею. По-моему, в основном хихикают и болтают – с ужасным произношением. Я стараюсь держать дистанцию.
– И они к тебе не пристают?
– Даже близко не подходят. Знают, что я их так отошью – мало не покажется.
– Жарко было сегодня?
– Жарко? Я просто высох как мумия. Морской воздух меня освежил. Особенно приятно было рассматривать плавающее в воде дерьмо.
Вирджиния подошла к зеркалу и оглядела себя. Потом обернулась.
– Пит?
– Да?
– Что ты думаешь про солнце?
– Что я думаю про что?
– Как ты смотришь на солнце?
– В каком смысле – как я на него смотрю?
– Да ладно, это неважно.
– Нет, подожди. Что неважно?
Он подошел к окну.
– Оно заходит.
– А я сижу здесь, – сказала она.
Он затянулся и, выпустив дым через нос, стал смотреть, как облачко тает в воздухе.
– Значит, что я думаю про солнце? Занятный вопрос.
– Ты платье шил с удовольствием?
– Это платье? Конечно.
– Оно замечательное.
– Да уж. Я как будто в шахматы играл, и каждый стежок был новым ходом. Вот так оно и вышло – шах и мат.
Она встала рядом с ним у окна.
– Хочешь, я тебе к нему еще нижнюю юбку сошью? – спросил он.
– Да, пожалуйста.
– Договорились. Сделаю.
Они смотрели, как солнце опускается к горизонту между фабричными трубами. Он наклонил к ней голову и обнял ее за талию.
– Ты мне сегодня нравишься, – сказал он.
– Из-за платья?
– Нет.
Он повернул ее к себе и поцеловал.
– Давай чаю попьем.
– Давай.
Он смотрел ей вслед, когда она шла к буфету.
– Да, – сказал он, – ты замечательно выглядишь в этом платье.
– Это просто шедевр, – сказала она.
– Но знаешь что, – сказал он, садясь, – в каком-то смысле я вижу в тебе скорее парня, чем женщину.
– Это в каком же смысле?
– Нет, нет, как женщина ты в порядке. Но мне нравится, как ты умеешь хранить свою мыслительную энергию, копить ее и пользоваться ею, когда нужно. Я сам у тебя этому учусь. И еще ты для меня верный друг. Настоящий хороший приятель, свой парень.
– Правда?
– Да. Видишь ли, вот взять, например, Марка, так он никогда этого не понимал. Женщина для него – только женщина и ничего больше. А от нашей с тобой духовной близости скорее родится что-нибудь стоящее, чем от близости между нашими телами. Может, мы и не всегда ощущаем это единство, но оно существует, уверяю тебя.
Она поставила на стол чашки и налила молока.
– Марк хочет, чтобы его женщины обращались к нему «сэр» и по три раза в день козыряли ему. А он в ответ даже шляпу не приподнимет. А еще меня достает, что он слишком уж легко относится к тому, что называется личной жизнью, – несется во весь опор, а что будет с женщинами, с которыми его сводит судьба, и думать не желает.
– Чай готов.
Они сели за стол, и она стала нарезать хлеб.
– Нельзя держать женщину в герметичном футляре и открывать его, только когда свет выключен, – сказал Пит. – Женщина и в других областях может многого добиться.
– Но ведь он тебе нравится, я так понимаю?
– Нравится? Конечно, нравится.
Он нарезал на ломтики помидор и насыпал соли на тарелку.
– Он умеет слушать, – сказала Вирджиния.
– Он тупой и упертый. Вот что я тебе скажу. На днях он пытался убедить меня, будто все мои проблемы из-за того, что я недостаточно часто с тобой сплю.
– Марк?
– Да.
– А он-то откуда знает? Я имею в виду, откуда он вообще знает? Ну, про нас?
– Понятия не имею. Может, я сам когда-нибудь об этом упомянул.
– То есть ты сам сказал ему, что мы не слишком часто занимаемся любовью?
– Ну да.
– Ого.
– А что? Ты против?
– Нет.
– По-моему, стыдиться тут нечего.
– Да, конечно, может, мы просто напишем совместное заявление и пошлем ему?
– В этом нет необходимости, – сказал Пит. Он налил чаю.
– Чтобы он не беспокоился.
– Не думаю, – сказал Пит, – чтобы его вообще беспокоили наши проблемы.
– Как знать, – сказала она. – Может, он только об этом и думает, ночей не спит. Конечно, я могу сама написать ему письмо отравленными чернилами и сообщить, что наши отношения – не его собачье дело.
– Эй, – сказал Пит, – ты полегче.
– А ты считаешь, что нам без его намеков и рекомендаций не обойтись?
– Давай-ка притормози. Во-первых, ты говоришь о моем друге. Во-вторых, все, что он сказал.
ты услышала от меня вырванным из контекста, а в-третьих, давай признаемся друг другу, что в его словах может быть доля правды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55