– И выстрелить из пистолета, – послушно повторила Ирма.
А у папы в ящике стола лежит револьвер с золотой табличкой «Товарищу Вальберсу от Генерального секретаря Политбюро».
***
Свадьба была громкая.
Кабы устраивать подобную свадьбу на свои кровные, Дюрыгину своих депозитов едва бы хватило и на одну десятую часть всей сметы расходов, и это при том, что тогда ему пришлось бы продать и квартиру, и машину, и почку свою продать, и глаз…
Но деньги были от рекламодателей телеканала, деньги шальные, поэтому размаху режиссерской мысли ничто не мешало. Ничто не сдерживало самых смелых полетов мысли и изощренной на выдумки режиссерской фантазии.
Расписываться молодые будут в мэрии на Тверской, регистрировать брак будет сам мэр столицы. Главный обещал это устроить.
Потом венчание в Храме Христа Спасителя на Кропоткинской.
А оттуда на кавалькаде лимузинов к пристани на Киевской, где молодых и их гостей станет дожидаться четырехпалубный теплоход.
– Ах белый теплоход, бегущая волна, Уносишь ты меня, скажи, куда?
Петь эту песню по замыслу Зарайского будет сам автор этого уже классического произведения.
Но тут и без ругани не обошлось. Агаша рано начала показывать Дюрыгину свои остренькие зубки.
– Это твои родители? А это… твои подруги? – хмыкнув, спросил Дюрыгин, перебирая фотографии из Агашиного альбома.
– Извини, других у меня нет, – ответила Агаша, сердито отбирая у Дюрыгина альбом.
Говно вопрос, – бросил Зарайский, – родителей и школьных подружек подберем по нашей базе данных из незамыленных актеров, и мамочку такую русскую красавицу, и папашу русского чудо-богатыря, и подружек из кордебалета…
– А мою родную маму куда? – спросила Агаша.
– А родная мамаша посидит у себя в Тамбове и поглядит тебя по телевизору, – ответил Зарайский.
– Я, между прочим, из Твери, а не из Тамбова, – сказала Агаша.
– Да какая на хрен разница, – развел руками Мотя. – Тверь, Тамбов…
Но Агаша обиделась и сперва пошла из принципа в отказ: либо маму и подружек настоящих, либо…
– А что либо? – Дюрыгин стал вдруг совершенно серьезным. – А что либо-то? Мы ведь можем тогда и невесту другую по кастингу подобрать, если что…
Угроза подействовала. Агаша признала, что погорячилась и согласилась на подставных мамашу с родственниками и подругами.
– Ну и правильно, родная, – обняв молодую невесту за плечи, сказал Дюрыгин, – а то у этих рожи какие-то не телегеничные, нам всю картинку испортят.
Свадьбу снимали четыре съемочных дня.
Во-первых, с мэрией и с Храмом Христа Спасителя в один день никак не связалось.
Пришлось разделить эти две съемки, подстроившись под городское и под церковное начальство. Потом ждали погоду, чтобы получилась хорошая сцена на теплоходе…
– Слушай, Дюрыгин, спонсоры просят сценарий изменить, – сказал Зарайский на третий день съемок.
– А что так?
– Очень хотят, раз уж свадьба, то обязательно показать первую брачную ночь.
– Они что? Охренели вконец? – возмутился было Дюрыгин.
– Они десять миллионов накидывают в смету, причем налом, – сказал Зарайский, – да там еще реклама «виагры» и прочих мужских возбудителей пойдет на миллион или на полтора, в этом месте…
– В каком этом месте? – переспросил Дюрыгин.
– Там, где про первую брачную ночь, – ответил Зарайский, – Миша уже весь в рекламодателях по самые помидоры.
– Я им что? Стриптизер-Тарзан, что ли? – возмутился Дюрыгин.
– Подумаешь, – хмыкнул Зарайский. – Хочешь, мы вместо тебя с Агашей дублера со спины снимем?
– На ней в постели? – переспросил Дюрыгин.
– Ага…
Но Агаша наотрез не согласилась.
– Ну и дура, – в голос сказали Михаил Викторович с Зарайским, – Ксюша Собчак потом бы локти кусала от зависти, а Агашка от такой славы отказалась…
***
Студийные съемки массовки в декорациях, как самое предсказуемое и относительно легкое, оставили на последние два съемочных дня.
Зарайский сперва планировал Ирму в свидетельницы.
Но Дюрыгин запротестовал, мол, надо совершенно юную, чтобы на вид казалась еще моложе невесты и тем самым вызывала бы некий особый сексуальный восторг у ценителей юной нетронутой красоты.
Свидетельницу такую подобрали, что тюменские спонсоры тут же поклялись всеми своими нефтяными вышками, что после шоу непременно увезут ее к себе в Тюмень и там все на ней женятся. По очереди. Сперва самый главный, потом разведется и отдаст тому, что пониже рангом, потом и тот разведется и отдаст… И так далее. Это шутки у них такие тюменские были.
Ирма появилась в студии за час до начала съемок.
– Ты чего-то рано сегодня, – нараспев сказал Мотя.
– А это потому, что я теперь не звезда, – с горечью сказала Ирма, – была я звездой, опаздывала на час или на все два, и массовка меня дожидалась вместе с режиссером, а теперь я статистка, теперь я должна за час приезжать и сама буду теперь звездочек ждать, покуда они там опаздывать со своими капризами будут.
– Да рано ты себя списала, – примирительно сказал Мотя, – ты еще им и нам всем покажешь.
– Что я покажу? – хмыкнула Ирма. – Грудь свою покажу? Так и видели уже…
– А я как-то пропустил, Ирмочка, я бы поглядел, – осклабился Мотя.
– Теперь и отныне только за деньги, – жестко сказала Ирма, – потому как в любовь больше не верю.
– А у меня невеста моя в автокатастрофе разбилась, – некстати вдруг сказал Мотя.
Помолчали.
– Это ведь я ради нее в поход матросом пошел, чтобы себя изменить, чтобы как морской волк у Джека Лондона, понимаешь?
Ирма не ответила. Она думала о своем.
– Ирма, ведь не каждая женщина может так вот, такого как я настолько расшевелить, настолько достать, что захочешь вдруг ради женщины изменить все в своей жизни, – сказал Мотя, – а вот она смогла меня достать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73