Надо ему какую-то причину вескую придумать для твоего визита, тем более с на-а-чевкой, ты же хочешь, наверное, с на-а-чев-кой?
– Хочу, Розочка, мечтаю.
– Я тоже ха-а-чу, милый, но надо придумать для брата повод к твоему приезду.
– Ну, я не знаю…
– Слушай, а ты можешь уговорить, чтобы с тобой поехал этот, ну депутат Думы, ну, этот, как его?
– Кто?
– Махновский, знаешь его?
– Махновского? Конечно знаю, но он-то тут при чем?
– А брат мой мечтает с ним па-а-знакомиться, водки с ним попить, а повода все никак не представится. Так вот если ты уговоришь Махновского за компанию приехать, я тебя, наверное, смогу под шумок к себе в спа-а-ленку допустить на полчасика.
– Все сделаю, Розочка, вдребезги расшибусь, но приеду с Махновским.
Теперь Матвей Аркадьевич имел цель. Он привлек весь свой изощренный и искушенный в делах телеинтриг ум для того, чтобы обсчитать, как и каким образом можно вытащить знаменитого думского скандалиста на дачный пикник под его, Зарайского, гарантии безопасности и интереса?
Зарайский трясущимися руками порылся в записной книжке, нашел нужный номер, набрал.
– Мах, это ты? Это я, Зарайский с телеканала НТА… Узнал? Надо бы встретиться, обсудить наши перспективы… Какие перспективы? Да я тут шоу полуполитическое начинаю в сентябре… Да… С Ирмой Вальберс… Ну, вот и тебя хотел пригласить на первую программу… Да… Так что давай в эти выходные на даче? Нет, не на моей, у друзей… Да, проверенные, мои личные друзья с телевидения… Приедешь? Не подведешь? О'кей…
Окрыленный, Зарайский перезвонил Розочке.
– Приедем мы с Махновским. Да, в эти выходные приедем, ждите. Говори адрес…
***
По вторникам и четвергам Дюрыгин ходил в зал. В тот самый зал, где тренером и менеджером работала Людмила.
После тренировки они обычно ходили в кафе «Сады Семирамиды», ботанический сад в миниатюре, с экзотическими деревьями, бассейном, в котором цвели белые лилии, и даже с живыми райскими птичками, ручными попугаями и певчими канарейками. Здесь они пили кофе, болтали о всякой чепухе, наслаждаясь той расслабленностью перетренированных мышц, что бывает сразу после больших нагрузок, массажа и контрастного душа.
Сегодня вторник, но Людмила еще не оправилась после сотрясения и была на больничном.
Дюрыгин раздумывал: ехать в фитнес-клуб или не ехать?
Не будет ли это выглядеть своего рода изменой, если он поедет в клуб без Людмилы?
Но решил, что жизнь всегда берет свое, и усмехнулся вспомнившейся по этому случаю цитате из Платонова, где герой его рассказа «Сокровенный человек», как раз говоря эти слова, режет колбасу на гробе жены.
Понюхал свой несвежий тренировочный костюм, в котором он уже один раз тренировался и после забыл сунуть в стиральную машину, ладно, сойдет еще на один раз, запихнул обратно в сумку, застегнул молнию и с легким сердцем отправился заниматься спортом.
Сперва побеседовал с тренером, с Рафиком Даниэляном, между прочим бывшим чемпионом СССР и Олимпийских игр. Обсудил с Рафиком план тренировки.
Сперва побегать, и лучше не по механической дорожке, а по погоде, на стадионе, что тут же во дворе. Километр, не более, то есть два круга в среднем темпе. Потом потянуться в полушпагаты с Игорьком – помощником Рафика, он должен помочь размять спину, погнуть позвоночник, показать последовательность упражнений. А потом на любимые железки – на тренажеры, качать мускулюс бицепс, мускулюс трицепс, и прочая, прочая, прочая.
С удовольствием побегал по стадиону.
Потом погнулся с Игорьком.
Игорь классический греко-римский борец, силища у него ужасная.
Принялся помогать Дюрыгину наклоняться в положении сидя, нагибая его подбородком к коленям, да так, что Дюрыгин взмолился: сломаешь меня, черт!
Терпи, Валера, если не хочешь скорой старости и остеохондрозов.
Скорой старости и остеохондрозов Дюрыгин не хотел.
Погнулся, потянулся. Потом снова побегал, на этот раз на бегущей дорожке.
Затем перешел в зал, где мужчины гремели железом.
Там, на тренажерах, подлег под штангу для жима лежа.
Мальчик-ассистент спросил: сколько блинов навесить?
Дюрыгин заказал штангу в шестьдесят килограмм.
В самый раз.
Рядом качался известный актер и кинорежиссер Степа Нахалкин.
Поздоровались.
Степа кряхтел, выполняя норму в сто сведений и разведений на большую грудную мышцу.
Ему надо хорошо выглядеть.
Ему уже шестьдесят два и он женился в этом году на молоденькой актрисочке.
– Людочки твоей не видать, Валера, – сказал Степа, переводя дыхание.
– А ты не слыхал? В аварию попала, сейчас дома отлеживается после сотрясения.
– Да ты что? Какая жизнь! Не знаешь, где пропадешь…
– Это точно, – философски согласился Дюрыгин.
– А ты Леву Мартенсона знаешь? – спросил Степан. – Из Вахтанговского театра.
– Ну?
– Так его на прошлой неделе в парадной какие-то отморозки так отделали, тоже с сотрясением лежит, а он у меня снимается.
– Может, это не отморозки, а рассерженные поклонники таланта за плохо сыгранную роль? – пошутил Дюрыгин.
– Дурак ты, – отмахнулся Степа.
Отер полотенцем пот с волосатой груди и пошел в раздевалку.
– В «Сад Семирамиды» пойдешь? – в спину ему крикнул Дюрыгин.
– Не, прямо в павильон на съемки поеду, – не оборачиваясь, ответил Нахалкин.
В «Сад Семирамиды» пришлось идти одному. Нельзя изменять традиции, решил Дюрыгин.
Да и нравилось ему в кафе. Место элитно-тусовочное. Вот и теперь в этот весьма ранний для Москвы час здесь сидели и известный эстрадный певец с какой-то девицей, и депутат Думы с известным вечно небритым скандальным журналистом.
Дюрыгин кивнул депутату и журналисту, проигнорировав певца, хотя тот узнал его и, напрягшись, ждал, что тот поздоровается с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73