Один из Алисиных пьяных собеседников, то ли финн, то ли швед, добавил, что в этот бар ходят для того, чтобы знакомиться с "бравыми девчонками". Такие-то девчонки и нужны были Дочурке Алисе — она решила, что "бравый" в данном случае означает такой, кто не прочь сделать татуировку, а еще — что мальчишки, искавшие знакомства с такими девчонками, ничуть не менее "бравые" в этом отношении.
Отель "Торни" видывал лучшие времена. Старинный лифт с металлической решеткой "временно" не работал, так что Алисе с Джеком выпал отличный шанс хорошенько изучить лестничную клетку — их поселили на четвертом этаже, по ступенькам они поднимались, держась за руки. В номере не было ни ванной, ни туалета — только раковина, но им намекнули, что пить воду из-под крана не рекомендуется; из окон открывался вид на среднюю школу. Джек завел привычку садиться на подоконник и жадно смотрел на школьников; кажется, у тех, кто ходит в школу, много друзей.
Туалет с ванной Джеку и маме приходилось делить с другими постояльцами, и располагался он в коридоре, на порядочном расстоянии от их номера. Номеров в отеле были сотни; однажды мальчику стало скучно, и он заставил маму сосчитать их вместе с ним. Оказалось, что туалеты с ванной имелись только в половине.
И все же Алиса не ошиблась, выбрав "Торни". С самого первого дня поток клиентов не иссякал, в Американском баре от них не было отбоя. Тамошние девчонки красотой, прямо сказать, не отличались — а как выяснить, бравые они или нет, Джек не знал, — но страха перед татуировками не испытывали, а их мальчишки и того меньше. Один только тут имелся недостаток — когда татуируешь пьяных, много крови; в Хельсинки, как заметил Джек, маме требовалось куда больше бумажных полотенец, чем обычно.
За неделю Алиса заработала больше, чем за все рождественские праздники у Татуоле. Джек частенько засыпал под звуки татуировочной машины; вот и опять, думал он, им приходится спать на иголках.
Нашли они и ресторан "Сальве". Джек с мамой последовали совету чересчур настойчивой официантки и взяли пошированного гольца, а не обычную жареную мелкую белую рыбу или судака, и на главное блюдо — из вежливости — олений язык, отказываться от которого они уже устали. Джек очень удивился — язык оказался вовсе не резиновый и очень вкусный. А на десерт, конечно, морошку — темно-золотистую, немного кисловатую, а с ней мороженое; контраст был весьма изысканный.
Мама дождалась, пока Джек доест мороженое, и только тогда спросила официантку, где можно сделать татуировку. Ответ ее несколько огорошил.
— Говорят, есть какая-то женщина в отеле "Торни", — начала официантка. — Она вроде там постоялица, иностранка. Красавица, говорят, только очень печальная.
— Печальная? — спросила Алиса. Казалось, она удивлена. Джек не смел поднять глаза на маму; даже он знал, что она печальная.
— Ну, так говорят, — ответила официантка. — У нее еще маленький мальчик, вот вроде тебя, — добавила она, кивнув Джеку.
— Вот как, — сказала Алиса.
— Она находит клиентов в Американском баре, но татуирует у себя в номере, когда мальчик уже спит.
— Как любопытно, — перебила ее Алиса. — Но я ищу не ее, а другого татуировщика; может быть, у вас тут и мужчины этим занимаются?
— Ну, у нас тут есть, конечно, Сами Сало, но женщина из отеля "Торни" куда лучше.
— Вот он-то мне и нужен, не расскажете мне про него? — попросила Алиса.
Официантка, невысокая, плотно сбитая женщина в одежде на пару размеров меньше, чем следовало, тяжело вздохнула. Казалось, у нее болят ноги — каждый шаг вызывал на ее лице гримасу — и дрожат руки, меж тем на вид она была Алисина ровесница. Под фартуком у нее висело полотенце, им она и принялась вытирать стол в ответ на Алисин вопрос.
— Крошка, вот что я тебе скажу, — шепотом обратилась официантка к Алисе, — зачем тебе Сами? Он ведь и сам знает, как тебя найти.
Алиса и этого не ожидала. Может быть, она не поняла, что официантка знает, что она и есть та женщина из "Торни". Впрочем, опознать их было не слишком сложно — ну кто еще в Хельсинки больше них походил на молодую красивую женщину с американским акцентом и маленьким ребенком.
— Я хочу познакомиться с Сами Сало, — сказала Алиса. — Я хочу узнать, не делал ли он татуировку одному моему знакомому.
— А вот Сами Сало вовсе не хочет с тобой знакомиться, — сказала официантка. — Ты отбиваешь у него клиентов, у него падают доходы, и если ты думаешь, что он этим доволен, ты сильно ошибаешься. Так говорят.
— Как я погляжу, ты очень внимательно слушаешь, что тут у вас говорят.
Официантка повернулась к Джеку.
— Я вижу, ты устал, — сказала она. — Ты высыпаешься? Тебе не мешает спать вся эта татуировочная суета?
Мама встала из-за стола и протянула руку Джеку. Ресторан был полон народу, было очень шумно — финны умеют галдеть за вином и едой, так что Джек не расслышал, что мама сказала официантке в ответ. Судя по всему, смысл был вроде "спасибо за заботу", а может, и вовсе наоборот, "если зайдешь ко мне в "Торни", я с удовольствием сделаю тебе татуировку в таком месте, что будешь вопить от боли". А может быть, Алиса попросила ее передать Сами Сало весточку — даже Джек сообразил, что они друзья.
Больше они в "Сальве" не ходили, ели в "Торни", а Американский бар и вовсе стал им родным домом.
Но как же церковь, думал частенько Джек, ложась в кровать. Почему они никого не спрашивают про орган, на котором папа играет в Хельсинки (ведь должен же он где-то играть на органе)? Где же обесчещенные юные девушки, которым выпало несчастье повстречаться с Уильямом? И где и что Сибелиус?
Джек порой думал, что мама уже устала искать папу или, хуже, стала бояться того, что будет, если они его найдут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48