Двигаться ему не хотелось. Кажется, если бы не дела, он бы так и пролежал целую вечность. Ах, если бы он мог уснуть! Но сон не приходил к старому леснику. Мысли опять унесли его в прошлое.
Тогда, в суровую зиму сорок второго, младший сержант Бахыш Марданов, попрощавшись с Ширинбаджи, покинул родной город и прибыл на армейский перевалочный пункт. Там с ним беседовали. Сказали, что им известно о том, что Бахыш до ранения кончил полковую школу связи и был опытным радистом. Предложили ему воевать в тылу врага, в партизанском отряде.
"Поеду туда, куда меня пошлют",-коротко ответил Бахыш.
Он помнил голос пилота: "Пошел!" - и черный провал люка, и то, как он, досчитав до шести, дернул кольцо, и рывок раскрывшегося парашюта, и свет партизанских костров внизу, на поляне.
Так Бахыш заменил в отряде радиста, погибшего в бою. Позже он узнал, что его попутчик - замечательный хирург, вызванный сюда из-за линии фронта, чтобы оперировать партизан, получивших тяжелое ранение.
Бахыш быстро привык к партизанским будням, привязался к новым знакомым, полюбил их.
Над походной кухней всегда кружились вороны, весной чирикали воробьи партизаны кормили их. Среди таких "состоящих на довольствии" при походной кухне была и белка с пушистым хвостом. Цвет у нее был необычным темно-кофейным, и партизаны очень любили ее. Людей эта белка совершенно не боялась, охотно подходила на зов, брала прямо из рук кусочки хлебе, с хрустом раскусывала рафинад.
До этой поры Бахыш-киши белок вообще не видел; может, поэтому он и привязался так к этой пушистой баловнице. Часто после обеда Бахыш, отойдя в сторону, садился под ель, клал на колено кусочек хлеба и подзывал белку. Ему нравилось наблюдать, как зверек, подойдя, встает на задние лапки, обнюхивает хлеб, осторожно берет его и, утащив в сторону, ест, отщипывая маленькие кусочки.
Хорошо жилось в отряде пушистой белочке! Партизаны так ее любили, так о ней заботились, что выглядела она чудесно - мех был густой и блестел на солнце.
Но однажды белка не появилась. Все ждали ее, искали, звали, но она не пришла и на следующий день, В отряде решили, что белка нашла себе корм в другом месте. Ничего, покормится там и вернется... Но белка не возвращалась.
Примерно через месяц, Бахыш уж и не помнил, кто и при каких обстоятельствах, нашли шкурку белки. Говорили, что ее кто-то убил. А через несколько дней нашелся и виновник. Молодой партизан из окрестного села рассказал, что это он убил белку. Простодушно поведал,, что у его любимой девушки приближался день рождения, а в войну откуда взять подарок. Вот он и убил белку, чтоб подарить любимой пушистую шкурку. Надо было видеть, как напустились на этого недотепу товарищи! А на следующий день было собрание. Бахыш отчетлива помнил выступление командира отряда - старого чеки-era, человека сурового и немногословного. Никто не ожидал, что гибель белки так больно заденет его. Но командир не говорил о белке. "Подлый враг не щадит наших домов,- сказал он,- наших жен и детей, он и земли нашей не щадит. Горят леса, гибнет все живое. Враг пришел и будет изгнан с позором, а мы с вами останемся жить на этой земле, здесь будут жить дети, внуки и правнуки наши. И мы с вами в ответе не только за то, чтобы как можно быстрее изгнать проклятых фашистов с родной земли, но и за то, чтобы сохранить ее и все живое на земле".
Бахыш помнил, что после этого собрания незадачливый влюбленный ходил с опущенной головой,- видно, понял парень свою вину...
Сегодня впервые, пожалуй, Бахыш так отчетлива вспомнил эту историю сорокалетней давности. Будто вновь очутился в белорусском лесу, в своей землянке, а потом, окончив очередной сеанс связи с Большой землей, вышел наружу и увидел висевшую на ветке высокой сосны беличью шкурку. Это была та самая шкурка - в подарок она не пригодилась и вот уже сколько дней висела на дереве. Один сибиряк, воевавший в отряде, бывалый охотник, сказал, что шкурку неумело снимали и безнадежно испортили. Теперь ее только и остается выбросить.
Солнце стояло в зените. Тень от дерева, под которым прилег Бахыш-киши, стала совсем короткой, пекло немилосердно, но старик продолжал лежать не двигаясь, не давали ему покоя эти две белки - та, из прошлого, шкурка которой висела на ветке сосны в дремучей чащобе Полесья, и другая, которую он час назад закопал в песчаной почве Апшерона. Непохожи были эти белки, ничего в них не было сходного, а сейчас почему-то они обе были перед глазами Бахыша, порой ему даже начинало казаться, что это одна белка...
Бахыш-киши будто очнулся. Рубашка на нем была мокрой от пота, пот ручьями стекал по лицу, брюки прилипли к ногам. Тяжело поднявшись, Бахыш привалился спиной к стволу сосны, достал из кармана платок, отер с лица пот. Платок мгновенно намок, и Бахыш-киши, аккуратно отжав его, промокнул шею, а потом снова отжал платок.
Ну и жара! Во рту все пересохло, губы трудно было разлепить. Бахыш-киши постоял еще минуту, пытаясь разобраться, какое еще чувство кроме горечи о погубленной белке волнует его сейчас, и вдруг понял - он волнуется о судьбе двух других белок. Где они сейчас? Может быть, на тополях перед корпусами пансионата? Или здесь, в роще? И -"то знает, может быть, тот бессовестный человек, который бросил камень в белку, разыскал их?
Бахыш-киши решил немедленно отправиться на поиски. Была главная надежда застать белок у водопроводного крана: был такой в роще на светлой поляне, его очень любили зверушки, поселившиеся тут. Из стояка всегда тонкой струйкой текла вода, подле него была невысыхавшая лужица. Сюда и ходили на водопой белки. Хоронясь в тени деревьев, Бахыш-киши двинулся в сторону поляны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15